5.7. Экономическая теория и правоведение
Методология «экономического империализма» была распространена не только на политическую, но и на правовую науку. Недовольные состоянием юриспруденции, от имени которой им
370
Предлагались рецепты, не обеспечивавшие прогресс экономической теории, экономисты решили изучать правовые предметы хорошо известными ими методами и приемами. На этом пути, естественно, также не обошлось без целого ряда концепций.
Прежде всего отметим, что предметом дальнейшего анализа является соотношение экономической теории и юриспруденции, или правоведения. Многие авторы без каких-либо разъяснений ставят в параллель экономической теории не правоведение, а право. При этом явно недооценивается значимость принципа теоретической относительности. Право без правоведения — это кантов-ская «вещь в себе», трансцендентная по отношению к познающему субъекту.
Что касается статуса правоведения, то его нельзя назвать четко определенным. И экономика, и политология, и правоведение приобрели самостоятельность от философии, прежде всего от этики, в разные исторические периоды. В этом негласном соревновании правоведы редко оказывались впереди экономистов и политологов. В условиях скудных знаний о прагматическом методе им было крайне трудно определиться со статусом правоведения. Пожалуй, самой значительной вехой в становлении юриспруденции стал 1961 г. Х. Харт сделал попытку перевести юриспруденцию на престижные в науке аналитические рельсы [228].
У правоведов есть своя «гильотина Юма». Начиная с Античности, они находятся между лезвиями так называемого естественного и позитивного права. Статус естественного права видели в универсальности его законов, имеющих то ли природное, то ли божественное, одним словом — естественное происхождение. В лучших современных работах под естественным правом фактически понимается философия юриспруденции. Кажется, что, подобно экономистам, правоведы выделили два понимания излюбленной ими науки — нормативное и позитивное. Но следует учитывать, что правоведы истолковывают позитивный характер правоведения в другом ключе, чем экономисты. Под позитивным правом они имеют в виду действительное, имеющееся в наличии право, руководствующееся принципами равенства, свободы и справедливости. В экономической науке под позитивным понимается ненормативное. В абсолютном большинстве направлений юриспруденции позитивное истолковывается как наличное, в том числе и нормативное. Даже представители так называемого юридического позитивизма, например уже упоминавшийся Харт, не отрицают нормативное. «Теории естественного права и юридического позитивиз-
Зп
Ма, — отмечает И.Ю. Козлихин, — нередко противопоставляют как антиподы. Таковое, конечно, возможно, но при этом нужно иметь в виду следующее. Противопоставление юридического позитивизма и естественного права есть противопоставление науки в позитивистском смысле этого слова, имеющей своим предметом верифицируемые факты социальной реальности, и философии, рассуждающей о должном. Если рассматривать соотношение названных подходов к изучению права, то конфликт между ними представляется несколько надуманным, тем более, что любая теория естественного права (в европейском варианте) предполагает наличие системы позитивного права» [75, с. 9]. Козлихин во многом прав, нет никакой необходимости в противопоставлении философии правоведения юриспруденции. Но дело состоит не в том, что неверно истолковывается соотношение между естественным и позитивным правом. Решающим образом устарели сами концепции естественного и позитивного права, которые не поддаются ремонту.
Есть наука о праве, ею является правоведение (юриспруденция), проблемные аспекты которой осмысливаются в философии правоведения (а не в философии права, как часто пишут) [7, 131]. Метод правоведения является прагматическим (в семиотическом смысле). Представить его в сколько-нибудь адекватном виде с позиций принятого в неопозитивизме идеала описания в принципе невозможно. Подмена философии правоведения естественным правом, а самого правоведения позитивным правом, которое интерпретируется с самых различных позиций — не только неопозитивистских, но и марксистских, герменевтических, неотомистских, приводит к необычайной путанице.
Еще одна актуальная коллизия правоведения состоит в известном противостоянии нормативизма и децисионизма. Согласно нормативизму легитимность судебного решения предполагает его док-тринальность и чрезвычайно корректную формулировку. Дециси-онизм делает акцент на обеспечение легитимности юридических решений непосредственно в судах или в других органах. Нормативизм характерен для континентально-европейского, а децисио-низм — для американского правоведения с его приверженностью к состязательности [138, с. 15—18]. Нетрудно заметить, что децисио-низм прекрасно сочетается с прагматической философией с ее акцентом на целеполагании.
Приведенная выше характеристика состояния правоведения позволяет понять его соотношение с экономической теорией. Сле-
372
Дует отметить, что в этом отношении главную роль сыграли экономисты (Р. Коуз, Р. Познер, Дж. Браун и др.) [28, 149]. Обеспокоенные состоянием дел в области экономики, они подвергли тщательному анализу права собственности, гражданскую ответственность, институты производства [79, 132, 177]. Выяснилось, что экономические агенты должны быть заинтересованы в наличии экономических правовых норм, ибо они вносят в их взаимодействия определенную степень определенности и создают благоприятные предпосылки для оптимального использования редких ресурсов. Правовые нормы не являются по отношению к рынку несущественным довеском. Наоборот, в своем функционировании он нуждается в них.
Вопреки широко распространенному мнению, экономисты приложили свои усилия не к правоведению как таковому, а к экономическому праву в составе экономической теории. Разумеется, их не могли устраивать рекомендации правоведов, не идущих дальше общих, т.е. Недостаточно детализированных, рецептов о необходимости соблюдения принципов свободы и справедливости. В своем классическом труде «Экономический анализ права» (1972) Р. Познер показал, что правовые институты в области экономического хозяйства призваны обеспечить его эффективность [244]. Этот вывод критиковался частью экономистов и правоведов. Первые были недовольны привнесением в экономическую теорию нормативизма якобы в ущерб позитивному анализу, вторые — вроде бы свершенной подменой принципа справедливости принципом эффективности. Но определенная доза нормативизма действительно должна быть присуща экономической теории, это во-первых. Во-вторых, принцип справедливости должен соблюдаться в области экономики и во избежание схоластики быть специфирован, и тогда не обойтись без принципа эффективности. Следует отметить, что экономисты достигли невиданных ранее успехов в постижении экономического права во многом благодаря использованию аппарата теории игр, который они освоили значительно раньше, чем их коллеги из числа профессиональных правоведов.
Итак, экономисты преуспели прежде всего в области экономического права, а не права вообще. Перенести методы экономической теории непосредственно в область, например, политического права в принципе невозможно. Но, разумеется, прогресс экономического права не мог не сказаться на развитии юридической науки в целом. Пример экономистов по использованию теории
373
Игр оказался весьма полезен едва ли не для всех направлений правоведения.
До сих пор рассматривалось благотворное влияние экономической науки на правоведение. Способно ли последнее принести, в свою очередь, пользу экономической теории? И если да, то каким образом? Правоведение — это наука, которая объединяет достоинства многих дисциплин, в том числе и экономического права. Оно способно «превзойти» экономическое право либо за счет достижений неэкономических правовых дисциплин, например политического права, либо за счет относительной самостоятельности общего правоведения в целом. Эта самостоятельность может привести к выработке нового знания, не содержащегося в экономическом праве.
К сожалению, вопрос о влиянии правоведения на экономическую науку пока еще не получил сколько-нибудь тщательной разработки. На наш взгляд, определенные надежды могут возлагаться на принцип ответственности. В юриспруденции широко распространено воззрение, согласно которому принцип ответственности связан с осмыслением исключительно противозаконных действий. При таком истолковании принципа ответственности он определяет границы допустимого при данных законах, возможная ущербность которых вообще не обсуждается. Нам же представляется, что принцип ответственности в составе любой науки призван обеспечить рост научного знания. Он должен поставить заслон консерватизму, закостенелости, рутинерству. Это означает, в частности, что упоминавшаяся выше коллизия между нормативизмом и децисионизмом должна быть преодолена. Актуальная задача состоит в объединении их достоинств. Установление и обеспечение функционирования правовых полномочий экономических акторов предполагают глубокое понимание экономической теории. Принцип правовой ответственности применительно к экономике нацеливает на обеспечение экономической эффективности.
5.8. Экономическая теория и история
Вряд ли кто-нибудь сомневается, что существует тесная связь между экономической наукой и историей. Но многим специалистам она представляется довольно странной. Дело порой доходит до отрицания плодотворности междисциплинарных связей между двумя теориями. Н. Крафтс сетует на то, что в Великобритании
374
Экономическим историкам в виду отнесения их науки — клиомет-рии — к историческим наукам приходится добиваться признания у историков, увы, не обладающих экономической подготовкой [81, с. 994]. Экономисты же «приучены пренебрегать экономической историей, вероятно, много лет назад прослушав бессвязный курс по этой дисциплине, который, по их мнению, им преподавали просто по традиции, а не для того, чтобы научить их чему-то необходимому для решения проблем в их собственной сфере интересов» [Тамже, с. 1010].
Будучи одним из ведущих экономических историков, Крафтс приводит многочисленные примеры уточнения экономической теории, в том числе и развенчания некоторых теоретических построений. Два из этих примеров относятся непосредственно к нашей стране. П. Грегори показал, что экономический исторический опыт России 1885—1913 гг. Не соответствует популярной теории роста У. Ростоу [224]. С. Соломон не нашел подтверждения теории длинных волн Н.Д. Кондратьева [250].
Отталкиваясь от главной мысли Крафтса — историко-экономи-ческие исследования уточняют содержание экономических истин в широкой перспективе, уходящей далеко в прошлое, — возможно, как нам представляется, философски конкретизировать характер связи экономической истории и истории как науки. В этой связи имеет смысл обратиться к специфике истории.
Эта специфика состоит прежде всего в изучении исторических (хронологических) рядов теорий, в соответствии с которыми люди реализуют в своих поступках некоторые ценности, в том числе экономические. Известная традиция состоит в том, что истории приписывается интерес исключительно к прошлому. На наш взгляд, эту традиционную концепцию правомерно характеризовать как претеритизм (от лат. Praeteritum — прошлое время). Но наряду с претеритизмом существуют концепции презентиз-ма, футуризма и этернализма (от лат. Aeternus — вечный). Согласно презентизму актуально только настоящее. Экономисты, проповедующие идеал позитивного описания, причем непременно по отношению к тому, что есть, а не того, что будет, явно близки к презентизму. Футуризм — теория, согласно которой в интересах будущего нужно и следует отказаться от прошлого и настоящего. Экономистам, выступающим от имени жестких нормативных установок, как правило, не удается избежать крайностей футуризма. Согласно этернализму существуют вечные законы, а следовательно, и ценности. Несмотря на рост привлека-
375
Тельности идеи научного прогресса знания, этерналисты все еще встречаются среди представителей всех наук, в том числе экономических.
Слабость концептуальных позиций претеритизма, презентизма и футуризма очевидна. Столь же несомненно, что преодоление этой слабости достигается при построении исторического ряда теорий, в котором настоящее принимает эстафету от прошлого, а будущее — от настоящего. Наука реализуется в эстафете теорий. Если с этой точки зрения оценить значение истории экономических теорий, то выясняется, что ей нет разумной альтернативы. Именно она задает тон в построении исторического ряда теорий, а затем и в выделении их научного строя.
Разумеется, неверно связывать судьбу экономической истории, точнее истории экономических учений, исключительно с изучением прошлого. Кто считает по-другому, тот неминуемо воспроизводит слабости претеритизма. Любая экономическая теория вносит свой вклад в развитие исторического ряда и научного строя теорий. В указанном отношении история экономических учений, разумеется, не является исключением; более того, она принимает участие в придании экономической теории глобально-эволюционного вида в максимально отчетливой форме. К сожалению, многие из существующих историко-экономических курсов не дают сколько-нибудь точного представления о той кропотливой работе, особенно в связи с трудностями эмпирической проверки гипотез, которую ведут экономические историки.
Что же касается рецидивов по включению истории экономических теорий в так называемую историческую науку, то они свидетельствуют об определенной путанице. То, что принято характеризовать лаконичным термином «история», является по своей сути общей историей. Экономические явления, причем во всем их многообразии, изучаются комплексом экономических наук. Как таковые существуют экономические, но не исторические явления. На долю истории остается обобщение достижений и неудач общественных наук, что непременно сопровождается укреплением ее относительной самостоятельности. Статус исторической науки не остается неизменным. По мере развития общественных наук, в том числе экономики, политологии и социологии, и кон-ституирования в их составе дисциплин, изучающих генезис соответствующих теорий и явлений, меняется статус исторической науки, он становится более методологическим. Как нам представ-
376
Ляется, продуктивная междисциплинарная связь между экономическими и историческими науками может быть налажена именно по методологическим каналам.
25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 Наверх ↑