4.4.  Неудача неопозитивистского проекта

Вместе с Маршаллом и триумфом его «Принципов эконо­микс» мы попадаем в XX в. С его развитой философией наукой, пред­ставленной в основном ее двумя ветвями — неопозитивистской и постпозитивистской. В их стезю одна за другой попадали все науки. Разумеется, этой участи не суждено было избежать и экономической теории. Впрочем, альянс философии экономической теории с пост­позитивизмом оказался намного более устойчивым и успешным, чем с неопозитивизмом. Проект перестройки философии экономи­ческой теории на базе неопозитивизма, по сути, не удался.

Триумфальное шествие неопозитивизма относится к 1900— 1930 гг. Но оно охватывает собой, по преимуществу, логику, мате-

22_

Матику и физику, а не общественные науки. С феноменом ценнос­тей, столь обязательным для обществознания, неопозитивисты не справлялись. Чему в указанные выше годы могли научиться мето­дологи от экономики у выдающихся неопозитивистов, например Л. Витгенштейна, Р. Карнапа, М. Шлика? Весьма немногому. Сло­ва обозначают факты, истины логики и математики аналитичны, они сродни тавтологиям, положения физики подтверждаются экс­периментально. Не очень-то понятно, каким образом за неимени­ем лучшего можно «пристроить» неопозитивизм к экономической науке. Может быть, так, как это сделал в 1938 г. Т. Хатчисон в кни­ге «Значение и основные постулаты экономической теории» [233]. Он разделил все экономические утверждения на тавтологичные (аналитические) и эмпирические, причем акцент сделал на первых, весьма скептически относясь к возможности установить истину экономических суждений эмпирически. Все основные постулаты (принципы) экономической теории были признаны тавтологиями. Благие намерения Хатчисона, заключавшиеся в том, чтобы пока­зать отличие экономической науки от естествознания и выявить в полной мере значимость для нее эмпирического метода, так и ос­тались нереализованными.

Определенных неопозитивистских прозрений можно было ожи­дать от Д.М. Кейнса, автора вероятностной логики, взятой на во­оружение выдающимися неопозитивистами, в частности Р. Кар-напом. Но он явно не был склонен к изложению неопозитивист­ской интерпретации философии экономической теории в последовательной и систематической форме. Как это часто бывает с выдающимися учеными, Кейнс ограничивался немногими, впро­чем весьма существенными, методологическими обобщениями. В наиболее отчетливом виде они были изложены в письме к Р. Хар-роду в 1938 г. [234, с. 296-267; см. Также: 24, с. 146-147]. Эти обоб­щения, безусловно, заслуживают хотя бы краткого комментария. Для удобства читателям представим их в виде пронумерованного списка.

Экономическая теория — это «ветвь логики, образ мышле­
ния».

Прогресс экономической теории состоит в улучшении «вы­
бора моделей».

Статистические данные необходимы для проверки релевант­
ности и обоснованности моделей.

Модель отделяет относительно неизменные факторы от пре­
ходящих.

226

Модель позволяет анализировать конкретные экономиче­
ские ситуации.

Поскольку экономическая теория руководствуется интро­
спекцией и ценностными суждениями, то она является моральной
наукой.

Прокомментируем каждое из этих положений.

Характеризуя экономическую теорию в качестве ветви ло­
гики, Кейнс желал подчеркнуть ее стройность как формы мышле­
ния, руководствующейся аксиомами и максимами. Самое сущест­
венное в экономической теории — это, дескать, именно ее осно­
вополагающие принципы и, разумеется, те выводы, которые
делаются на их основе.

Кейнс обращает внимание на прогресс экономической тео­
рии. Такой ход мысли ближе к постпозитивизму, чем к неопози­
тивизму. Его пристрастие к термину «модель» вряд ли заслуживает
одобрения. Ученые весьма часто неправильно отождествляют кон­
цепты «теория» и «модель». Важно, однако, понимать, что модель
соотносится с теорией, а последняя — с самой действительностью.
Если в распоряжении ученого имеется экономическая теория, то
нет никакого смысла в построении экономической же модели этой
теории. Экономическая наука прогрессирует от одной теории к
другой. Потребность в концепте «модель» возникает тогда, когда
приходится учитывать междисциплинарные связи экономической
науки. Так, вполне правомерно строить математическую модель
экономической теории. За счет специальной операции, а именно
моделирования, реализуется междисциплинарная связь экономи­
ческой теории с математикой. Иногда полагают, что модель может
соотноситься непосредственно с реальностью, минуя ее теорию.
При этом не учитывается, что доступ к реальности непременно
опосредуется теорией. В следующих ниже комментариях учитыва­
ется различие, существующее между теорией и ее моделью.

Статистические данные, считал Кейнс, позволяют проверить
теорию. Мысль эта довольно тривиальна. Нетривиально его суж­
дение о том, что экономический прогноз позволяют осуществить
не зафиксированные в статистике факты, а их теория.

Кейнс полагал, что модель позволяет отделить одни факторы
от других и, следовательно, выяснить их значимость. Это суждение
представляется весьма интересным. Если в распоряжении эконо­
миста имеются математические уравнения, то, разумеется, их пе­
ременные знаменуют собой относительную самостоятельность
экономических факторов.

22_

Действительно, именно теория открывает доступ к прогно­
зам и ко всему тому, что принято называть конкретным экономи­
ческим анализом.

Кейнс весьма решительно подчеркивал своеобразие эконо­
мической теории, определяя ее статус как моральный. Он прав:
экономическая теория действительно имеет дело, как он выражал­
ся, с ценностными суждениями. Следовательно, ее правомерно
отнести к классу аксиологических теорий. При этом, однако, сле­
дует иметь в виду, что моральные вопросы обсуждаются в фило­
софских проблематизациях. Философия экономической теории и
сама теория — это все-таки разные вещи. Экономика является
прагматической, или аксиологической дисциплиной. Моральной
же наукой является философия экономики, но только в том случае,
если она доводится до этических положений. Идея Кейнса о том,
что концептуальный строй экономической теории другой, чем у
теорий о природе, безусловно, актуальна. Но эта идея должна обос­
новываться всесторонне. В противном случае она не воспринима­
ется достаточно серьезно.

Тезис об интроспекции как феномене, обеспечивающем чело­века знанием изнутри его сознания и психики, также заслуживает внимания. Он многократно обсуждался представителями букваль­но всех гуманитарных наук. Смысл этого тезиса состоит в том, что в отличие от положения дел в естествознании в гуманитарных на­уках, в частности в экономической теории, решающее значение в выработке новых концепций имеет самонаблюдение. На первый взгляд, тезис об интроспекции представляется чуть ли не самооче­видным. Но это впечатление обманчивое. Многочисленные по­пытки представить некую теорию интроспекции всегда приводили к незначительным успехам: дело, как правило, заканчивалось либо невнятными отсылками в глубь психологии, либо достаточно скромными философскими прозрениями. Среди последних на первых ролях числятся уже известные читателю герменевтика со­знания (В. Дильтей и др.) И феноменология (Э. Гуссерль и др.). В наши просвещенные дни ученые либо полностью отказались от герменевтики сознания, либо перешли на позиции герменевтики бытия (Х. Гадамер и др.), но в последней нет даже малейшего на­мека на интроспекцию. В сложившейся ситуации тому, кто не го­тов отказаться от тезиса об интроспекции, остается порекомендо­вать феноменологию. Но и этот совет вряд ли сулит большие успе­хи уже постольку, поскольку феноменология не справляется с принципом роста научного знания. Что же касается желания рас-

22_

Суждать об интроспекции без какой-либо теории, то его несосто­ятельность в свете принципа теоретической относительности лю­бого знания вполне очевидна.

Итак, заканчивая анализ воззрений Д.М. Кейнса, приходится отметить, что он был весьма далек от неопозитивистского идеала философии экономической теории. Для всякого более или менее ортодоксального неопозитивиста на первом месте стоит вопрос об истине предложений соответствующей теории. Но Кейнс коснул­ся вопроса об экономической истине лишь вскользь, отметив осо­бую значимость в нем статистических данных.

Таким образом, мы не видим возможности избежать довольно резкого вывода, что в области философии экономической теории никому так и не удалось сколько-нибудь успешно интерпретиро­вать ее содержание в неопозитивистском ключе. Означает ли это, что упомянутая интерпретация в принципе невозможна? Думается, что не означает. На наш взгляд, неопозитивистская концепция философии экономической теории может быть реализована, на­пример, следующим образом.

Во-первых, исходя из фактических (статистических) данных, следует, руководствуясь индуктивным методом и вероятностной логикой, выдвинуть ряд гипотез. В конечном счете наиболее реле­вантными признаются те из них, которые подтверждаются боль­шим числом фактов. Во-вторых, необходимо провести основатель­ную ревизию используемых в экономической теории терминов. Те из них, которые невозможно свести к определенности фактов, должны быть исключены из теории. В-третьих, неопозитивистская установка требует отказа от тезиса интроспекции. Само его нали­чие может быть охарактеризовано как дань отжившему свой век психологизму. В-четвертых, необходимо признать институт эко­номических ценностей, избегая тем самым натуралистической ошибки. В-пятых, надо попытаться тщательно обосновать вопрос об экономической истине. Пожалуй, наиболее адекватный неопо­зитивистской парадигме путь рассуждений об экономической ис­тине мог бы быть следующим.

А. Необходима тщательная обработка имеющихся данных пос­редством обработки временных рядов и использования так назы­ваемого регрессионного анализа. Сочетание этих двух типов ана­лиза, как известно, позволяет выделить две совокупности — неза­висимых и зависимых друг от друга переменных и осуществить тем или иным способом экстраполяцию тенденций, имевших место в прошлом, на будущее. Для экономиста-неопозитивиста экономет-

22_

Рика имеет фундаментальное значение постольку, поскольку она вооружает его желанным инструментарием, фактами, описывае­мыми переменными величинами.

Б. Далее экономисту-неопозитивисту пришлось бы разъяснить вопрос об экономической истине, например, таким образом. Эко­номические прогнозы учитывают ценности людей. О них судят по достигнутым экономическим результатам, которые в очередной раз изучаются статистикой. В отличие от неосуществленных реа­лизованные ценности непременно проецируются на области фак­тов. Иначе говоря, факты и ценности не противостоят друг другу, а являются формами одного и того же. Факты — это ценности, перешедшие из потенции в действительность. Разумеется, таким образом неопозитивист избегает обвинений в натурализме, в не­признании статуса ценностей.

В. Неопозитивист спокойно встретит возражения его оппонен­тов, указывающих на вероятностный характер прогнозов и неточ­ность, известную «расплывчатость» регистрируемых фактов. В том и другом случаях он имеет возможность аргументировать от имени теории вероятности: наш мир вероятностен и с этим, ничего не поделаешь, следует считаться.

Описанный выше сценарий неопозитивистской интерпретации философии экономической теории, разумеется, не во всем безуко­ризнен. Вряд ли он устоит под критическими стрелами постпози­тивиста, который, скорее всего, обратит внимание на невозмож­ность вывода из статистических данных целого ряда основополага­ющих принципов, например принципа максимизации полезности. Он также может указать, что статистические факты изначально те­оретически нагружены, и т.д. И т.п. Мы рассмотрели неопозити­вистский проект в виду следующих двух обстоятельств.

Во-первых, приходится учитывать, что среди выдающихся эко­номистов вряд ли возможно обнаружить такого исследователя, который, в частности, в связи с широко распространенными по­пытками интерпретировать факты как автономные от теории ато­мы мог бы рассматриваться как образец экономиста-неопозити­виста. Но это обстоятельство не отменяет другого отнюдь не мало­значимого обстоятельства: не в концентрированном, а в «размытом» виде неопозитивистские представления встречаются на страницах экономических, особенно эконометрических, трудов едва ли не повсеместно. Коллективных философских портретов экономистов не так уж много, и один из них неизбежно должен быть неопозитивистским.

2_0

Во-вторых, следует иметь в виду, что сколько-нибудь успешная ориентация в философии экономической теории невозможна без знания соответствующих образцов, одним из которых является неопозитивизм. Без этих образцов не удается придать ей опреде­ленность и упорядоченность, в отсутствие которых она производит впечатление хаоса мнений, плохо обоснованных утверждений.

На наш взгляд, в философии экономической теории ее неопо­зитивистская страница отнюдь не перевернута. Экономистам при­дется возвращаться к ней неоднократно, особенно в связи с успе­хами эконометрики и экономической статистики.