5.3.  Экономическая теория и логика

Ни одна теория не может обойтись без логики. Это прекрас­но понимал Дж.С. Милль, который разрабатывал параллельно ло­гические и экономические теории. К. Маркс опирался в своих исследованиях на диалектическую логику Г. Гегеля. Упоминание работ двух выдающихся экономистов вынуждает провести разли­чие между формальной логикой и так называемой философской логикой. В ряд философско-логических систем входят: трансцен­дентальная логика Канта, диалектическая логика Гегеля, феноме­нологическая логика Гуссерля. Ряд систем формальной логики начинается с логики Аристотеля и кульминирует в наши дни в сис-

2_6

Темах модальных, интенсиональных и других нетрадиционных логических теорий. В данном параграфе нас интересуют формаль­ные логики, которые в своей совокупности как раз и образуют то, что принято называть просто «логикой». Философские логические системы относятся к философии, обращение к ним увело бы нас в философию, что нежелательно. Собственно логика выступает как реализация некоторого исчисления, осуществляемого в символь­ном виде и выступающего в качестве конструирования формаль­ных языков посредством концептов логической истины, следова­ния, общезначимости, разрешимости, вычислимости, непротиво­речивости, полноты.

В каком отношении интересна логика экономисту и действи­тельно ли она ему необходима? Дело в том, что уяснение научного статуса экономической теории предполагает ее логический анализ. Вопрос: какова логика экономической теории? — далеко не бес-смысленен. Экономистам необходимо понять, каким образом проводится аргументация в экономической теории. Выяснение формального строя экономической теории позволяет преодолеть наивную методологическую позицию, согласно которой эта теория должна восприниматься как интуитивно данное, и только.

Определив ближайшую цель, приходится констатировать, что вплоть до 1960-х гг. Логика не имела в своем арсенале средств, поз­волявших выяснить логический статус экономической теории, и вот почему. Дело в том, что, добившись впечатляющих успехов в логической синтактике, т.е. В логике высказываний, и логической семантике (особенно после 1930-х гг.), она не была в состоянии строго определиться относительно логической прагматики. Но экономическая теория — это прагматическая концепция. Подхо­дить к ней с мерками семантической теории — значит искажать ее существо. Страх перед «гильотиной Юма» сковывал логиков не меньше, чем экономистов. Многие из них считали, что логика мо­жет в формально-символичном виде описывать лишь то, что есть, но не то, что должно быть.

Интересующий нас логический прорыв случился лишь в 1960-х гг. В связи с так называемой семантикой возможных миров, развитой С. Крипке, С. Кангером и Я. Хинтиккой. Она явилась реакцией на сложности, связанные с определением истинности модальных логик. В отличие от дескрипций модальности всегда со­держат оценочный компонент, который выражается, например, такими функторами, как «необходимо», «возможно», «обязатель­но», «разрешено». Высказывания классической логики истинны

287

Или ложны во всех возможных мирах. Высказывания, содержащие модальности, а значит и оценки, могут быть истинными лишь в некоторых из возможных миров. А это означает, что условие ис­тинности для высказываний модальной логики должно включать концепт «возможные миры». Причем поскольку оценочное вы­сказывание формирует человек, постольку речь должна идти о воз­можных мирах, достижимых из его мира. Высказывание ◊А (где О — оператор модальности, например «необходимо», «обязатель­но», «должно») истинно в мире К, если и только если А истинно во всех мирах, возможных относительно К (или достижимых из К). Как отмечает Хинтикка, в «семантике возможных миров» их ана­лиз опирается на допущение о том, что «не все возможные миры равно важны для наших целей» [199, с. 228]. Это высказывание могло бы принадлежать и экономисту, всегда обеспокоенному эф­фективностью своей теории. Впрочем, логику вряд ли приходится заходить столь же далеко, как экономисту. Последствия практи­ческих деяний его не интересуют. В отличие от экономической науки логика не является экспериментальной дисциплиной. В ин­тересующем нас контексте ей достаточно определиться с возмож­ными мирами. Каким образом намерения, цели и планы людей будут осуществляться на деле — это уже вопрос не логики, а опре­деленных наук, например экономических.

Отметим также, что в рамках модальной логики были развиты деонтическая (от греч. Deon — долг) логика и логика предпочтений. В деонтической логике учитывается модальность долженствова­ния. Деонтически должным является совместимое с ценностями, действующими в данном сообществе людей. В логике предпочте­ний оперируют сравнительными оценками типа «лучше», «хуже», «равноценно», «эффективнее», «менее эффективно». С учетом ска­занного, на наш взгляд, очевидно, что модальные высказывания относятся не только к семантике, но и к прагматике.

Введение логиками в науку выражения «семантика возможных миров» способно ввести в заблуждение. Создается впечатление, что логика как наука, во-первых, отвергает прагматику, во-вто­рых, считает ее научно несостоятельной. Но такое впечатление ошибочно, оно не учитывает различия семиотической и логичес­кой терминологии. В философии и семиотике под семантикой понимается описание того, что постигается посредством поня­тий-дескрипций, а не понятий-ценностей. Описание посредством понятий-ценностей и связанных с ними целевых установок в философии и семиотике определяется в качестве прагматики.

288

Абсолютное же большинство современных логиков расставляет акценты по-другому. Они считают семантикой любое описание независимо от того, интерпретируются ли дескрипции или же ценности. Там, где семиотики говорят о семантике и прагматике, логики рассуждают о двух семантиках. Терминология логиков нам представляется малоудачной. К счастью, она не отменяет факта фундаментальной значимости — благодаря «семантике воз­можных миров» логика освоила мир прагматики. Это обстоятель­ство имеет прямое отношение к экономической теории. Ее язык преспективен, ибо что-то признается более эффективным, чем другое. Логика экономической теории — это разновидность де­онтической логики с функторами «эффективно» и «неэффектив­но». Разумеется, логику экономической теории можно предста­вить и как логику предпочтений («более эффективно», «менее эффективно»).

Есть все основания считать, что аппарат современной логики позволяет выяснить логический строй экономической теории в деталях. Надо полагать, что в этой связи важнейшее значение при­обретает не только «семантика возможных миров», но и вариатив­ность методологических принципов неклассических логик. Отме­тим лишь главное на этот счет.

Интуиционисты (начиная с работ Л. Брауэра и А. Гейтинга) от­казываются от актуальной бесконечности и провозглашают идеалы конструктивности и свободной последовательности, в которой в известной степени предвосхищается идея логических игр.

Сторонники паранепротиворечивой логики (начиная с работ Н.А. Васильева) отказываются от идеала чрезмерного логического следования, согласно которому для любых формул aиbизaи не-A следует произвольная формула B. Паранепротиворечивые логики необходимы для интерпретации дискурсов, содержащих противо­речия.

В многозначной логике (начиная с работ Я. Лукасеевича) функ­ция истинностных оценок постулируется не двузначной, а много­значной. Она актуальна для всех тех теорий, которые имеют дело с феноменом неопределенности. Экономическая теория как раз относится к этому типу теорий.

На наш взгляд, новации сторонников интуиционистских, па-ранепротиворечивых и многозначных логик весьма актуальны при­менительно к экономической теории. Они явно имеют отношение к ее современному статусу. Разумеется, наш вывод сформулирован в качестве методологической гипотезы, не более того.

289