3.5.2. Постпозитивизм к. Поппера и критика неопозитивизма

Переходим к поиску слабых мест в неопозитивистских постро­ениях. В этой связи лучшим адресатом является философия пост­позитивиста К. Поппера. Кажется, нет ни одного положения нео­позитивизма, которое бы Поппер не подверг жесточайшей крити­ке. В современной философии науки постпозитивизм Поппера котируется столь высоко, что его резонно считать не просто отде­льной теорией, а, пожалуй, целым направлением. Разумеется, же­лательно определить основания философствования Поппера. На наш взгляд, они являются следующими.

Центральная задача философии — познание мира [147, с. 35].

Познание мира осуществляется в  форме научных теорий:
«теории — это сети, предназначенные улавливать то, что мы

748

Называем "миром", для осознания, объяснения и овладения им» [147, с. 82].

Подлинное познание реализуется как рост научного знания,
как смена теорий [147, с. 50].

Метод обеспечения роста научного знания состоит в «четкой
формулировке обсуждаемой проблемы и критическом иссле­
довании различных ее решений» [147, с. 36].

Критический анализ имеет дело с проблемами, которые в слу­
чае научно-эмпирической теории выступают как противоре­
чия теории и экспериментальных фактов.

Исходное звено всех рассуждений Поппера — теория. Просто удивительно, к скольким нетривиальным новациям приводит такая позиция. На первый взгляд кажется, что она вполне приемлема для неопозитивистов, но это не так. Неопозитивист, будь то Витген­штейн или Карнап, начинает философию науки либо с логическо­го анализа языка, либо с предложений наблюдения. Поппер с та­кой постановкой вопроса категорически не согласен. Дело в том, что теория господствует и над экспериментальной работой, и над языком [147, с. 143, 148]. То и другое интерпретируется в свете тео­рии. Поппер исходил тем самым из принципа теоретической от­носительности. Тезис о господстве теории над языком Поппер не стал развивать, а вот с неопозитивистским пониманием базисных предложений как выражений фактов он расправился самым реши­тельным образом.

Согласно Попперу, неверно, что научное познание начинается с фактов, их наблюдений и описаний, ибо и первое, и второе, и третье теоретически нагружены. Кажется, что аргументацию Поппера можно опровергнуть следующим образом. Если факт не объясняется теорией, то он независим от нее и, следовательно, те­зис о теоретической нагруженности фактов несостоятелен. На это Поппер ответил бы, в нашей реконструкции его воззрений, следу­ющим образом. Теоретическая нагруженность факта F означает, что он непременно определенным способом интерпретируется, а это невозможно без теории. Если интерпретация противоречива, то это не означает, что она отсутствует. Противоречивая интерпре­тация, будучи с точки зрения рациональной дискуссии невыноси­мой, свидетельствует о необходимости смены старой теории (T1) новой (T2). Поппер полагал, что со своей концепцией фактов и базисных предложений неопозитивисты не в состоянии избежать ловушки психологизма [147, с. 131]. Если базисные высказывания не интерпретируются теоретически, т.е. Посредством универсаль-

149

Ных предложений, то они непременно выступают формой чувств, а это как раз и ведет к психологизму как негативному с научной точки зрения явлению.

Любая теоретическая система, если лишить ее основания, ру­шится как карточный домик. Поппер стремился подтвердить это правило в своей критике неопозитивизма. Отрицание фактуально-го базиса науки тотчас же ставит под решающее сомнение и фено­мен подтверждения теории, и, следовательно, и верификацию, и индуктивный метод (восходить к теории не от чего), и различе­ние (демаркацию) научного и ненаучного знания, и даже тезис об истинности научной теории.

Раз верификация теории фактами невозможна, то имеет место нечто другое, чем верификация, а именно фальсификация (опро­вержение). Базисные предложения способны фальсифицировать, опровергать теорию. Существует явная асимметрия между вери­фикацией и фальсификацией. Если даже признать возможность подтверждения, то тем не менее ясно, что универсальное предложе­ние никак не может быть обосновано конечным числом подтверж­дений. С другой стороны, всего одно базисное предложение спо­собно опровергнуть весь теоретический закон.

Поппер вместо подтверждения использовал представление о подкреплении теории. Подкрепление теории придает ей не истин­ность, а лишь устойчивость, укрепляет ее. Он признавал наличие степени подкрепления, но ставил ее в зависимость от степени фальсифицируемости: «Гипотеза, которая фальсифицируема в бо­лее высокой степени или более проста, также и подкрепляема в более высокой степени» [147, с. 212]. Лучше всего подкрепляются наиболее точные теории. Хироманты и гадатели также оперируют теориями, но такими, которые в силу их расплывчатости не под­крепляются. Поппер иронизировал над неопозитивистами: раз вы считаете наилучшими наиболее вероятные теории, то, по сути, поддерживаете позиции хиромантов и гадателей, т.е. Людей, руко­водствующихся ненаучными теориями.

Методологическая позиция Поппера вынуждает его отказаться от традиционного понимания концептов «истинно» и «ложно»: «Вместо того, чтобы говорить: "Предсказание p истинно при усло­вии теории t и базисного высказывания b", мы можем сказать, что высказывание p следует из (непротиворечивой) конъюнкции tиb. Фальсификацию теории можно описать аналогичным образом. Вместо того, чтобы назвать теорию "ложной", мы можем сказать, что она противоречит определенному множеству принятых базис-

750

Ных высказываний» [147, с. 221]. Суть предложения Поппера со­стоит в том, что на место смутного представления о соответствии (что это такое?) Теории фактам ставится выведение из теоретичес­ких высказываний базисных. Поппер полагал, что он придал адек­ватное содержание теории семантической истины Тарского [174], который, несмотря на новаторство своих воззрений, продолжал придерживаться теории абсолютной истины [147, с. 221]. А между тем само представление об истине излишне, а если даже допустить правомерность его, то по крайней мере надо отказаться от приня­тия возможности абсолютной истины.

У Поппера связь между теорией и базисными предложениями обеспечивает не индукция, а исключительно дедукция. Поэтому он объявлял себя сторонником гипотетико-дедуктивного метода. Теории — гипотезы, от которых приходится отказываться в случае их фальсификации. Метод индукции — иллюзия, ибо переход от сингулярных высказываний к универсальным в принципе невоз­можен.

Теории, которые в принципе нефальсифицируемы, в силу их изолированности от фактов не удовлетворяют признаку научности. Демаркация между наукой и ненаукой возможна, причем исклю­чительно благодаря фальсификации [147, с. 62].

Альфой и омегой методологии Поппера является феномен тео­рии как совокупности универсальных высказываний, т.е. Выска­зываний, относящихся ко всем элементам данного класса. Кажет­ся резонным поставить вопрос о научном открытии теорий. Поп­пер не избегал его. Он полагал, что «каждое открытие содержит "иррациональный элемент" или "творческую интуицию" в берг-соновском смысле» [147, с. 52]. Поппер брал себе в союзники Эйн­штейна с его утверждением, что универсальные законы «могут быть получены только при помощи интуиции» [Там же]. Прокоммен­тируем позицию Поппера.

На наш взгляд, она непоследовательна: недопустимо предпо­сылать что-либо исходному звену, теории, в данном случае мето­дологии науки. Если ты начинаешь с теории, то непоследователь­но ей предпосылать интуицию. Начиная с бергсоновской интуи­ции, невозможно заполучить попперианство. Вопрос «Но теории же открываются?» лишь на первый взгляд кажется вполне право­мерным. При другом мнении следует спросить: «А каковы основа­ния интуиции?» Согласно Попперу, «наш взгляд на мир в каждый данный момент неизбежно пропитан теорией» [147, с. 582]. Надо полагать, и интуиция тоже. Значит, начиная построение науки с

757

Интуиции, мы уже оперируем теорией. Итак, вырисовывается сле­дующее положение дел. Рождение человека было рождением тео­ретического человека. А далее, если оставаться в рамках методоло­гии Поппера, запускается содержательный процесс роста научно­го знания, приводящий к замене старой теории новой. Таким образом, путаных и невразумительных рассуждений об интуиции можно избежать.

Поппер давал повод считать, что рост научного знания начина­ется не с теории, а с проблем. Он приводил схему

2.       (3.1)

Мы, дескать, начинаем с некоторой проблемы P1, переходим к предположительной теории TT, если надо, подвергаем ее процессу устранения ошибок ЕЕ, это приводит к новой проблеме P2 [147, с. 455]. Но исходная проблема ведь тоже теоретически нагружена, она в конечном счете представляет собой не что иное, как колли­зию между теорией и базисными предложениями. В простейшем виде проблему можно представить формулой

P=TLS,

Где T— теория, в рамках которой формулируется проблема; S— ба­зисное предложение; _1_ — знак коллизии, несогласованности T и S. С учетом сказанного относительно природы проблем формулу (3.1) можно записать таким образом, что полностью реабилитиру­ется основополагающее значение теории (читай: принципа теоре­тической относительности):

T1 (P11) →EE→T2 (P12) → T2 (P22).            (3.2)

Мы начинаем с проблемы P1 в рамках T1, а затем переходим к P1 в рамках T2 (верхний индекс показывает на теоретическую при­надлежность проблемы) и т.д.

Переход от одной теории к другой не укладывается в дедукцию, но он и не выступает как необъяснимое озарение. Изобретение новой теории — многоступенчатый, а не одношаговый процесс. О нем каждый ученый может рассказать очень многое.

Итак, Поппер сумел противопоставить неопозитивистской ме­тодологии науки свою, которую принято называть постпозити­вистской. В следующем параграфе будет сделана попытка частич­ного примирения двух методологий. Заодно они будут представле­ны в легкообозримом виде.

752