Приложение 2 Основы научного метода прогнозирования на рынке ФОРЕКС

А. Терехов

Владение научным методом как таковым способно здорово изме­нить жизнь человека. И не важно — изучается научный метод на примере FOREX или на примере ихтиологии, ботаники или фи­зики. Первичен метод, а приложить его можно к чему угодно (с разными результатами, правда). Так что в некотором роде раз­говор о научном методе — это разговор «за жизнь», ибо жизнь лю­дей изменена наукой очень сильно. А жизнь у трейдера — инте­ресная, опасная, трудная, яркая, полная риска и чреватая как страшными поражениями, так и Победами с большой буквы. В общем — как у шпионов, потому и звучит в рекламном фильме Форекс Клуба музыка из фильмов о Джеймсе Бонде. И как в шпи­онских фильмах, трейдеру верить никому нельзя. Мне... ТОЖЕ.

Почему мне нельзя верить? На то есть целый ряд причин:

1)      Я могу сознательно лгать.

2)      Я могу добросовестно заблуждаться.

3)       Вы меня можете неправильно понять.

Первый вариант — самый безрадостный. Он оскорбителен для меня в принципе, но даже не в этом дело. Он совершенно безнадежен в смысле возможности доискаться до истины.

Потому что если я вру сознательно — то я это делаю неспро­ста, а по заданию. То есть я подготовленный агент ЦРУ, Мос- сада и Форекс Клуба, профессионал, и черта лысого вы, непро­фессионалы, меня «расколете». Ибо у вас другие профессии,

не контрразведчики вы. С другой стороны, если я не вру, то как доказать, что я не вру? Наизнанку вывернуться? Есть, правда, древний японский вариант — харакири можно сделать. И вы скажете потом: «Да-а-а. Искренний, правдивый человек... был...»

Второй вариант полегче. Я согласен, что, как все люди, скло­нен ошибаться и заблуждаться. Я, безусловно, регулярно оши­баюсь и заблуждаюсь. Вам, правда, от этого будет не легче — вы ведь все равно будете неверно сориентированы и, цинично рас­суждая, не все ли равно - по причине лжи или ошибки?

Третий вариант полностью снимает с меня ответственность и перекладывает ее на ваши плечи. Я — совершенно правдивый и квалифицированный человек, который делится качествен­ными знаниями, да вот слушатели подкачали — не врубаются. Неправильные слушатели попались. Необразованные, невни­мательные и все такое. Здесь — вы не можете мне верить не по моей, а по своей вине: у вас нет гарантий, что вы думаете о том самом и так же, как я вам говорю.

Прагматически подходя, любой из этих вариантов влечет не­удачу процесса обучения и в этом смысле они нисколько не раз­личаются.

Все это может показаться чрезвычайно печальным и разоча­ровывающим. Верить никому нельзя, жизнь — гадкая штука, все плохо. Отнюдь! Есть в мире целое направление человечес­кой деятельности, где люди только и делают, что подозревают себя и окружающих в ошибках, непонимании, а то и в созна­тельном искажении фактов. И тем не менее живут не тужат, позитивны, и более чем полезны обществу и человечеству как таковому. Это — современная наука. Бизнесмены могут верить партнеру на слово, если хорошо его знают. Ученые — на слово не верят никому и никогда. «Гоги — докажи, что треугольник равнобедренный. — Мамой клянусь, учитель!» Не примут Гоги в ученые.

Любая идея, высказанная хотя бы и самыми авторитетными исследователями всегда проходит более чем строгую проверку научным сообществом. Вот эта проверка и является источни­ком силы науки и ее успехов.

Здесь особенно важно понимание нюанса — ученые нынче не столько занимаются ДОКАЗАТЕЛЬСТВОМ идеи, сколько стараются ОПРОВЕРГНУТЬ высказанную идею. Даже если они ее сами высказали. Я говорю «нынче», так как в ХХ веке старая научная парадигма, служившая людям несколько веков, была отвергнута и заменена на новую. Раньше как раз счита­лось, что ученый должен доказывать высказанную истину, под­тверждать ее данными опыта. Эта доктрина называется ВЕРИ- ФИКАЦИОНИЗМОМ.

Люди давно видели недостатки тезиса о том, что источни­ком знаний о мире является наблюдение. Но пользовались им за неимением лучшего. Я приведу пару примеров, чтобы про­иллюстрировать и метод верификации, и его недостатки.

1)    Выдвигается тезис «Все лебеди — белые». Этот тезис в течение многих веков подтверждался всем опытом развития европейской цивилизации, являлся любимым примером фило­софов, работающих в области теории познания. Все было нор­мально, пока не открыли Австралию. Оказалось, что там — все лебеди черные, такая вот незадача.

2)   Жила-была в курятнике умная такая курица, склонная к размышлению. Она подметила неопровержимую связь между приходом хозяина и подсыпанием зернышек в кормушку. Она сделала вывод о том, что гармония мира состоит в нерушимой связи между ее, курицы, обменом снесенными яйцами, с одной стороны, и его, хозяина, обменом зернышками, с другой сторо­ны. И все шло просто здорово. Но однажды хозяин пришел с ножом.

Чтобы однажды не оказаться в положении умной курицы, нужно самому стараться не только улавливать сигналы мира, подтверждающие то, что пришло в нашу голову, а стараться са­мостоятельно искать опровержения нашим идеям. Если идея выражена в проверяемой форме — это хорошая идея, научная идея. Если она выражена в такой форме, что ее невозможно проверить — это идея ненаучная и пользоваться ею при реше­нии практических задач опасно.

Если идея выражена в проверяемой форме и проверки вы­держивает — мы считаем ее на данном этапе истинной и пользуемся на практике. Но, упаси боже, думать, что она ис­тинна на веки вечные! Таких идей современная наука в упор не видит и видеть не желает, дабы потом не сожалеть о потерян­ной голове. Не имеет значения, пару дней продержалась идея или триста лет (как теория Ньютона). Всеми идеями пользу­ются, пока они не опровергнуты. И все стараются регулярно проверять. То есть абсолютной истины не существует, а есть только временные рабочие истины.

Конечно, творцу идеи жаль стараться ее угробить. Человек слаб и тщеславен по природе своей. И тут на помощь творцу идеи приходит Научное Сообщество. Его друзья и недруги ста­рательно пытаются помножить на нуль научное озарение и его формулировку. Научное сообщество проверяет результаты эк­спериментов, подсчетов, форму подачи материала, обоснован­ность выводов и все прочее.

Уж такие они, ученые, хорошие люди — не отказываются прийти на помощь, когда надо попытаться угробить чужую идею. Вот такой подход к генерации и проверке научных истин называется фальсификационизмом и является современной научной парадигмой примерно с 30-х годов прошлого, двадца­того столетия.

Все слышали фразу, что истина лежит посредине между крайними мнениями.

Это неверно. Между крайними мнениями лежит не истина, а проблема.

Для разрешения проблемы генерируются идеи. Причем в проверяемой форме (иначе толку в этих идей для решения про­блемы нет никакого). Затем идеи старательно проверяются, и те, что проверки выдерживают, используются на практике. До тех пор, пока не появятся проверки, которые они выдержать не сумеют, или идеи, которые проверки выдерживают лучше.

Общая формула для этого — «Предположения и опроверже­ния». Философское направление, сформулировавшее данную концепцию, называется критическим рационализмом.

Создателем метода предположений и опровержений являет­ся австрийский немец Карл Раймунд Поппер. В СССР, а позже — в России критический рационализм был известен маловато.

Дело в том, что создатель данной концепции показал ненауч­ность некоторых влиятельных концепций на примере в том числе марксизма. А позже выдвинул еще и концепцию «откры­того общества», которой и до сих пор наша страна соответству­ет с таким трудом, что слезы на глаза наворачиваются глядеть на эти мучения. В результате — при коммунистах Поппер был однозначно под запретом, а после — не очень изучается, так, факультативно почти. Скороговоркой, в ряду других филосо­фов, без указания истинного значения в современной научной и иной практике. Книги изданы, но мало и скудными тиража­ми. Огромное большинство действующих российских ученых слова «фальсификационизм» не слыхали, а если услышат, то значения объяснить не смогут.

Ну да бог с ними, с учеными. Мы не ученые, мы — спекулян­ты, у нас свои заботы и проблемы, которые по карману лупят сильнее, чем у ученых неосознанность идеологической базы лупит по успешности проведения исследований. Роль научного сообщества в проверке концепций была таковой и до прозрения Поппера, просто после она эффективнее стала. А вот в нашей, спе­кулянтской среде — критическая рациональная революция еще не грянула. Наряду с научными моделями рынка имеют хож­дение и художественные и мистические. И не то плохо, что име­ются разные подходы, а то плохо, что люди их меж собой не различают и оттого часто оказываются неверно сориентиро­ванными.

Чтобы вы глубже прониклись достоинствами критического рационализма — укажу, что личным многолетним учеником Карла Поппера был Джордж Сорос. Долгое время Сорос вооб­ще хотел заниматься философией профессионально, но не по­лучилось. Как-то он прочел то, что писал предыдущие три дня, сам ничего не понял и решил, что философа из него не выйдет. Пришлось переквалифицироваться в миллиардеры.

Сорос известен своей оригинальной концепцией функцио­нирования финансовых рынков. Введенные им термин и кон­цепция «рефлексивности» направлены против «экономическо­го фундаментализма» и подводят теоретическую базу под известный всем практикам Форекса факт: глубокие экономи­ческие познания слишком часто не дают, мягко говоря, гаран­тии успеха на рынках, чтобы это могло быть просто ошибкой исполнения.

Одну из своих книг Сорос назвал «Алхимия финансов». Я не уверен, что понял его идею в должной степени, но как по­нял, так и перескажу. На финансовых рынках массы торговцев не только пытаются достичь понимания происходящих процес­сов, но и своими действиями, зависящими от понимания, на­правляют эти процессы. Причем стараются, естественно, на­правлять в желаемом направлении. Это воздействие на предмет изучения схоже с воздействием алхимика на предмет изучения в направлении получения золота. И в этом смысле прогнозирование финансовых рынков и работа на них — вари­ант алхимии.

Алхимия, понимаемая таким образом, не обязательно связа­на с мистикой, но рефлексивность финансовых рынков дает возможность достигать успеха методами, имеющими сомни­тельную научность, либо, несомненно, ненаучными методами.

Поймите меня правильно. Я привержен науке и научному методу всей душой. Но нетерпимым фанатиком не являюсь. В мире есть много хороших вещей помимо науки. Например, искусство, услада души, без которого жизнь была бы гораздо менее привлекательной. Например, мистика, часто дающая вдохновение и людям искусства, и даже, прости господи, уче­ным и поддерживающая большую часть населения Земли в тя­желые времена (а времена — всегда тяжелые).

Как пример рассмотрим концепцию волн Эллиотта.

— Вряд ли получится придумать события, которые опровер­гнут данную концепцию, ибо сама концепция разработана так, что события, не укладывающиеся в модель сейчас, может быть, прекрасно уложатся в нее через какое-то время. Окажется, что это не 5-я, а 3-я волна, например — эллиоттчики постоянно спо­рят между собой, в какой волне сейчас находится рынок. Кон­цепция — неопровержима (= нефальсифицируема).

Значит данная концепция ненаучна.

—  Для опознавания волн необходимо определенное разви­тие способности распознавать образы. Она есть не у всех лю­дей и не у всех поддается тренировке до требуемой степени. Но тем не менее сколько-нибудь ее может развить у себя каждый человек. А значит, применение волн связано с художественны­ми способностями человека.

— Обоснование волн Эллиотта насквозь мистично: золотое сечение, божественный план устройства Вселенной, когда ря­дом оказываются завитушки ушной раковины, и планетарные орбиты, и пропорции античных храмов, и современные финан­совые рынки. Работает ли данный ненаучный, по форме — ху­дожественный, по обоснованию — мистический метод?

А то!

Любой ли человек может им овладеть?

Нет. Как не любой человек может научиться рисовать, или писать стихи, или музицировать. По крайней мере, на профес­сиональном уровне.

И тренировка волновика должна быть совсем иной, нежели тренировка приверженца сугубо научных методов.

Волны Эллиотта — не исключение. На Форексе имеется большое количество работающих художественных методов — собственно, это графический анализ целиком. Здесь, как пра­вило, нет мистической подоплеки (обычно используются тех­нические или психологические обоснования), но необходи­мость определенного развития способности распознавания образов присутствует. Я, например, достаточно много лет не мог опознать ни одного треугольника, потом как-то «прозрел», хотя на практике по-прежнему этим разделом не пользуюсь, — боязно. Гляньте на мою рожу. Какой из меня художник?

Для анализа рынка художественными методами (с мистикой или без таковой) нужно тренироваться не так, как для анализа рынка научными методами.

Тренироваться нужно и здесь и там. Но тренировки должны быть разными.

При этом надо помнить и спокойно относиться к различиям в прогнозах разных «художников». Ибо высказывание «Я так вижу» есть вовсе не отмазка, а способ бытия художника в мире. Субъективизм процветает, но за большой промежуток времени очень разные художественные подходы могут быть весьма ус­пешными, хотя в частных случаях — полностью противоречить друг другу.

Научные методы более объективны, ибо проверяемы, опро­вержимы, поддаются жестким формулировкам, статистиче­ским проверкам. Научными методами может овладеть любой человек, как любой может выучиться считать, водить машину, пользоваться бытовой техникой, работать на компьютере. Ибо совершенства на Форексе не надо, «играть на бирже — просто».

Итак, многие методы сомнительной научности (либо несом­ненной ненаучности) — графические, мистические, пропорции всякие — работают! Но не в любых руках! Только в сколько-то способных и сколько-то тренированных.

А научные методы работают в любых руках, правда тоже тренированных.

Два числа может сложить любой человек. А вот провести ПРЯМУЮ через две точки — не любой, у меня, например, обя­зательно кривая получится.

Итак, мы решаем проблему. Для этого выдвигаем определен­ную идею, в основе которой лежит некая модель рынка. Обосно­вывать идею — не так уж надо, она может быть и сколь угодно «бе­зумной». Но вот ПРОВЕРЯТЬ идею — жизненно необходимо. Мы должны попытаться ее опровергнуть. И, согласно современной научной парадигме, она, в принципе, должна поддаваться опровер­жению, иначе ей нельзя верить и в ней нет практического толка.

При этом проверять идею можно в режиме реального време­ни либо на базе ретроспективного тестирования, то есть по про­шлым графикам. В режиме реального времени — нерентабель­но, ибо большей частью идеи — плохи.

И мы потратим много времени с ничтожным результатом, особенно если наши идеи предполагают работы в междневном режиме. Так что лучше — по прошлым графикам. Формализу­ем анализ, находим точки входов, точки выходов, считаем, ста­тистически обрабатываем. И нарываемся на два принципи­альных возражения изложенному подходу.

1) Рынок меняется и то, что было в прошлом, не повторится в будущем. А значит — ретроспективное тестирование беспо­лезно.

Это так. Но изменения будущего могут оказаться и на пользу сформулированной концепции, а не только во вред.

Да и вообще — есть ли другой выход? Если мы не знаем, как работала идея в прошлом, значит, мы о ней вообще ничего не знаем. А так хоть что-то определенное знать будем. Значит либо проверять ежегодно много идей «задним числом», отбра­сывая неудачные, либо годами тестировать одну в режиме ре­ального времени с высокой вероятностью обнаружить, что она плохая.

2) Статистика в принципе не может сказать ничего здравого, потому что «есть ложь большая, есть ложь маленькая, а есть — статистика». Я бы не стал разбирать этого смешного утвержде­ния, да оно здорово распространено среди трейдеров-нович­ков. Сначала — кто является автором данного высказывания? По моим сведениям, это Марк Твен. Вы знаете, что Марк Твен был не только автором многочисленных, преимущественно юмористических, произведений, но и известным ученым свое­го времени, изобретателем многих технологических новинок, глубоким философом? Нет?! Вот и я не знаю. Потому что он не был никем таким. Он был сначала лоцманом, потом журналис­том, потом писателем-юмористом. И все. Ни одной телеги не спроектировал, ни одного научного эксперимента не поста­вил. Его сила и его заслуги лежат в другой, ненаучной обла­сти, ну и славно. И не надо парадокс юмориста противопос­тавлять магистральной линии развития цивилизации — это даже не смешно.

Статистика является методологической базой ВСЕЙ науки. А научные достижения создали и наш современный мир, и воз­можность работать на рынке FOREX.

И любимым вопросом на разборе научных свершений на ученых советах является: «Какова достоверность результатов ваших исследований?» И если исследователь не может убеди­тельно ответить на этот вопрос — горе ему. Ибо тогда он, зна­чит, не ученый, а так, примазывается. Так что было бы очень недурно, если бы спекулянт мог исследовать свою идею до та­кой степени, чтобы мог определить достоверность выводов. Для этого надо знать статистику в объеме базового институт­ского курса, что не всем легко. Но вот получить некоторые об­щие основные цифры, характеризующие придуманную торго­вую систему, необходимо.

При этом статистика может однозначно ответить на самый главный вопрос, который должен задать себе начинающий спе­кулянт, — предсказуем ли рынок в принципе? Не является ли рынок просто хаосом случайностей? Можно ли на нем вообще работать, а не играть? Это довольно простая задача для науки.

Давайте примем как гипотезу — да, рынок случаен. Нет, про­гнозировать его невозможно, можно лишь случайно угадывать. В этом случае любые формализованные стратегии будут давать случайные результаты.

Для примера возьмем стандартнейшую стратегию пробой­но-переворотной торговли по скользящей средней (размер­ность возьмем, допустим, квартальную: МА-65). Сутки закры­ваются выше нее — покупаем. Сутки закрываются ниже нее — переворачиваемся-продаем.

Результаты такой торговли должны быть случайными и при большом числе сделок образовывать так называемое нормаль­ное распределение. То есть должно быть относительно много профитов и лоссов небольшого размера, а чем больше размер прибыли или убытка — тем реже они должны случаться.

Количество плюсов-минусов — должно тяготеть к 50% на 50%. На графике нормальное распределение представляет со­бой некий колпак или детский куличик с растянутыми, размы­тыми краями.

Берем график любой валюты за достаточно долгий срок, ри­суем график распределения результатов. Куличика не получа­ется. На валютах — количество минусов больше, чем количе­ство плюсов ВСЕГДА. Но есть пик графика не только в области около нулевых значений, но и в области значений довольно больших профитов.

То есть распределение ненормальное.

Статистическими методами можно подсчитать вероятность случайного образования ненормального распределения. Она оказывается малой, но ненулевой — единица, деленная на сколько-то миллиардов. Но! Такое ненормальное распределе­ние дает любая валюта, любая акция с достаточно представи­тельной историей, сырьевой фьючерс или биржевой индекс.

А значит, вероятность случайности такого распределение нужно возводить в степень несколько сотен или тысяч. И в зна­менателе будет число, здорово превышающее количество ато­мов в видимой части Вселенной. Очевидно, что первоначаль­ная гипотеза неверна и рынок случайным не является. Значит его можно прогнозировать. Таким же образом можно прове­рить случайность результатов и с иными тупыми или не тупы­ми стратегиями, но это уже лишнее — достаточно и одной.

Я рекомендую для знакомства с основными параметрами оценки любой идеи, любой торговой системы — книгу амери­канского аналитика индусского происхождения Чанда «По ту сторону технического анализа». Наиболее важные показатели — соотношение положительных и отрицательных сигналов; об­щая прибыльность; соотношение среднего выигрыша и средне­го проигрыша; наибольший нарастающий убыток; фактор вос­становления. Ну и помним постоянно, что верить никому нельзя, даже себе. И что окончательно ни одну идею подтвер­дить нельзя, можно только опровергнуть.

И потому абсолютно любая система нуждается в продумы­вании вопроса об управлении капиталом, в особенности — управлении рисками. Ибо если достигнута высокая степень владения этой составляющей трейдинга, то прогнозировать направление хода можно даже подбрасыванием монетки. В ли­тературе эта тема обсуждена достаточно подробно и достаточно убедительно. А если человек не хочет продумывать неприятное и жестко контролировать риски, то никакие прогностические идеи его не спасут — разорится.

Теперь немного о прогностических идеях. Конечно, проще всего набраться их в литературе. Я рекомендую все того же Чанда и прекрасную книгу Лукаса, Лебо «Компьютерный ана­лиз фьючерсных рынков». Надо сказать, что многие прогнос­тические идеи поддаются воплощению и в индикаторном, и в графическом виде. Определение тренда и момента его оконча­ния может быть сделано и с помощью движущихся средних, и с помощью проведения трендовых линий.

Разворот, пробой, ход, откат будут опознаны и индикатора­ми и графическими методами. С неодинаковыми результатами — это да. Любым инструментом надо уметь пользоваться. И здесь разберем еще один миф: «индикаторы не работают», или, что то же самое, «линии — ерунда».

Если некто говорит, что стохастик не работает, он просто не понимает, что это такое. Стохастик не может не отследить раз­ворота, не может не сработать. Другое дело — вас может не уст­раивать его точность, но ее можно варьировать, меняя времен­ной масштаб и размерности. По формуле — стохастик не более способен пропустить разворот, чем ваш глаз — его не увидеть.

Графический же анализ — это некая формализация того, что видит глаз.

Можно смотреть «на глазок». Для этого хорошо бы иметь глазок, близкий к совершенству. Он есть мало у кого. Прочим придется пользоваться «подпорками зрению» — линиями, графическими фигурами либо более объективными инстру­ментами — компьютерными индикаторами.

При этом надо постоянно подозревать себя в ошибке, прове­рять все составляющие метода самостоятельно, собирать ста­тистику самостоятельно — ведь вы можете неправильно пони­мать метод, даже если он и вправду хорош.

И контролировать риски, соблюдать меры безопасности, продумывать плохой сценарий развития событий при каждой сделке.

Естественно, результативность любого метода не то что не 100%, но и до 80% доходит редко. Но вполне достаточно может быть и вероятности победы менее 50%, если методы закрытия дают прибыли вырасти.

Взглянем под углом соотношения науки и алхимии на неко­торые методы теханализа.

— Уровни коррекции Доу рассматривают деление хода на трети. Прорыв уровня коррекции в 67% является, по Доу, пока­зателем конца импульса и завершением соответствующего тренда. Есть деление хода на четверти. Есть деление надвое — этот принцип используется в индикаторе Ишимоку. Безуслов­но, все эти подходы проверяемы, а значит, научны.

Скажем, если после отката на 70% предыдущего хода тренд, как правило, продолжается — это опровергнет теорию Доу.

Но, как показали масштабные исследования к 100-летию Доу, 60% и более всех трендов развивается в соответствии с его делением на трети, а с пробоем 67% коррекции тренды обычно прекращаются.

С другой стороны, деление на трети, а не на четверти, соче­тание коррекции 50% с коррекциями по третям (веер Фибонач­чи, где линии 38 и 62% весьма близки к третям) или отсутствие такого сочетания у Доу явно показывают субъективность под­хода. Вот эта субъективность, — проверяемая, работающая субъективность, и есть, насколько я понимаю, алхимия на фи­нансовых рынках.

То есть имеются аналитические концепции, где наука и ал­химия смешаны в одном флаконе.

— Волны Эллиотта. Поскольку последовательность импуль­сов-коррекций подгоняется под определенную схему, раз и на­всегда открытую гением Эллиотта, это, безусловно, алхимия. Поскольку многие тренды не укладываются в эту схему, но мо­гут уложиться в нее в дальнейшем (а могут и не уложиться ни­когда), волны Эллиотта непроверяемы, неопровержимы и тем самым ненаучны.

Поскольку опознавание волн Эллиотта требует распознава­ния образов и, соответственно, созерцательной подготовки, тор­говля по волнам Эллиотта — это род искусства. То есть в данной концепции смешиваются искусство и алхимия, а науки нет вовсе.

—    В способе определения тренда по нахождению цены выше-ниже МА вовсе нет никакой субъективности; безуслов­но, имеется научность (ибо масса размерностей различных по способам построения средних не выдерживает проверки в ка­честве здравого способа определения тренда), алхимическая составляющая слаба, но все же есть, хотя бы потому, что мы ДОГОВАРИВАЕМСЯ считать то или иное состояние рынка трендом и эти договорные границы могут различаться.

Теперь, давайте, попробуем приложить метод определения научности-ненаучности к различным околорыночным, но весь­ма важным практически вопросам.

— Надежен ли Форекс Клуб (ФК)?

Мы должны понимать, что никакое количество положитель­ных примеров надежности Форекс Клуба не является гаранти­ей его надежности в дальнейшем. Нет ничего, что мог бы ФК совершить для того, чтобы раз и навсегда уверить всех в своей надежности на веки вечные. Гарантий не существует в принци­пе, и те, кто их хотят, находятся в плену ненаучной парадигмы. Но вполне строго можно, в принципе, установить ненадеж­ность ФК. Для этого нужно несколько (не один, но и не много) примеров неисполнения клубом своих обязательств. Самый старательный поиск таковых примеров до сих пор заканчива­ется неудачей. Нет этих примеров.

Итак, в принципе, надежность ФК опровержима, но не по­лучается пока ее опровергнуть. Значит, в полном соответствии с современной научной парадигмой мы должны считать ФК надежной компанией, но при этом продолжать держать руку на пульсе и регулярненько подозревать ее во всяких гадостях, что наши клиенты и конкуренты и делают.

И это — не проблема, проблема бывает тогда, когда клиенты или конкуренты выдают неустановленное и недоказанное за установленное и доказанное, да еще делают это в неэтичной форме.

А вообще — любая проверка любой претензии устанавлива­ет: ФК — просто ангелы, что не дает гарантий на будущее, но весьма приятно осознавать сегодня.

— Манипулируют ли рынком сильные мира сего?

Известно, что FOREX — самый крупный из рынков совре­менного мира. «В лоб» его не могут победить даже центробан- ки развитых стран. Но ведь возможны, в принципе, тайные за­кулисные действия с целью создания движений, убыточных для одних участников рынка и прибыльных для других (для манипуляторов).

Что на этот счет может сказать наука со своей парадигмой? Во-первых, давайте разделять понятия воздействия на рынок и манипуляций рынком. Интервенция — это воздействие на ры­нок. Под манипуляцией же я понимаю нечто иное — тот ночной кошмар трейдеров (особенно начинающих), что некие богатые закулисные дяди только и строят козни с целью «разводки» мелких спекулянтов или, беря шире, обмана и ограбления ши­роких народных и бизнесменских масс.

Эта концепция совершенно ненаучна. В самом деле, если мы не находим прямых подтверждений существованию мировой финансовой закулисы, то всегда можно сказать, что мы найдем их в будущем. То есть утверждение «Закулиса есть» неопро­вержимо. А значит ненаучно.

А вот утверждение «Закулисы нет» опровержимо, а значит, научно. Надо обнаружить, поймать за руку манипуляторов — и тезис будет опровергнут.

Но не получается пока. Значит, пока приходится пользо­ваться тезисом «Нет тайной всемогущей организации манипу­ляторов валютными рынками».

Другой научный способ опровержения использует базовый принцип нашего недоверия всему и вся — неопровержимый те­зис о том, что «человеку свойственно ошибаться». Следствие — при совершении любых действий возникают неучтенные зара­нее последствия. При манипуляциях с рынком действия затра­гивают интересы столь многих активных его участников, а их реакции столь многообразны, что последствия настолько мас­штабных действий в принципе невозможно просчитать, а зна­чит, и эффективно направить процесс в нужном манипулятору направлении.

В качестве примера невозможности манипуляций на Форек- се я скажу о случае, который обычно приводят как пример воз­можности этих манипуляций.

Это Сага о том, как Сорос Банк Англии победил.

Легендарное изложение данного подвига выглядит так: Со­рос подговорил других спекулянтов, занял денег и внезапно продал английский фунт против доллара на такую сумму и с такой скоростью, что Банк Англии выронил ситуацию из рук и вынужден был отказаться от поддержки фунта, признать свое поражение и выплатить разбойнику Соросу миллиард выигры­ша.

Реальное изложение выглядит по-другому. Рынком пыта­лись манипулировать как раз европейские чиновники, присое­динившие фунт к европейскому механизму регулирования с очень завышенным относительно марки обменным курсом.

Для поддержания неустанно стремившегося ослабеть фунта бундесбанк и Банк Англии истратили десятки миллиардов долларов; Банк Англии до небес задрал банковские ставки (15% — очуметь!), в Британии падало производство и росла безработица.

Сорос всего лишь первым понял, что так долго продолжать­ся не может, и поставил на доллар и марку, а не фунт. Он не один такой умный оказался. Он заработал всего миллиард (а только на прямые валютные интервенции истратили в сто раз боль­ше). У Сороса никогда потом (а тем более тогда) ни разу не было таких денег, чтобы манипуляция такого масштаба и та­ких долговременных последствий оказалась бы возможной.

Случившееся «кровопускание» оказалось для Британии очень полезным — взгляните на графики банковских ставок, промыш­ленного производства и безработицы до и после 1992 года. И пре­мию за глубокое понимание ситуации Сорос получил по праву. Он не манипулировал. Он использовал неудачу чиновников- манипуляторов, которые реально думали, что могут своим ре­шением заменить экономические, политические и психологи­ческие реалии.

За всеми утверждениями о манипуляциях рынком более или менее осознанно и явно стоит «Теория заговора» — фи­лософское направление, обожающее объяснять все мировые неприятности наличием и успешным действием неких зло­намеренных тайных (или не очень) и могущественных групп людей. Как то — жидо-масонов, империалистов, коммунистов и т. п..

С точки зрения фальсификационизма теория заговора явля­ется неопровержимой (ибо всегда существует вероятность, что и вправду со временем обнаружится, что во всех бедах челове­чества виноваты какие-нибудь тайные еретические ордена, которых в свое время инквизиция не передушила). И именно поэтому теория заговора является совершенно ненаучной ми­стической концепцией, исходящей из невероятного предполо­жения, что некие человеческие существа способны действо­вать, не порождая непредвиденных последствий. Кроме того, для спекулянта данная концепция должна, честно говоря, яв­ляться запретом на профессиональную деятельность, ибо в случае ее правоты ловить здесь нечего — неисповедимы пути жидомасонов.

Примером манипулятивной деятельности всяких гадов (в том числе и ФК) часто выступают движения рынка после выхода важных экономических новостей — например, по рынку труда США. Дескать, «разводят народ по-черному». Переведем тер­мин «разводка» на более внятный язык. Вызывает нарекания то, что рынок после важных новостей часто испытывает вола- тильные колебания, прежде чем приобрести конкретное на­правление. Кроме того, это конкретное направление часто за­тем (через часок, например) меняется на противоположное. В общем, «завлекли и обманули».

Меж тем еще в 2002 году вышла книга Коннорс и Рашки «Биржевые секреты», где одним из «секретов» как раз и явля­ется метод работы, исходящий из того, что первое посленовос- тное движение обычно ошибочное. За подробностями я отсы­лаю к указанной книге, но в целом, если существует успешная стратегия (ее успешность я проверял лично и продолжаю от­слеживать сейчас) работы по «неправильным» движениям рынка — то какие же они тогда манипулятивные?

Просто сразу после выхода новости происходят эмоциональ­ные сделки, обоснованность которых слаба, а через часок идут уже обдуманные сделки на основании более зрелого анализа. И именно они ведут рынок конкретно, будь то в другую сторо­ну от первоначального движения или в ту же (таких случаев тоже навалом).

В общем, опять тяжелая ситуация оказывается. Если поте­рял деньги — значит сам виноват, а вовсе не некие заговорщи­ки, ответственность переложить не на кого.

Итак, научный метод в приложении к рынку FOREX состо­ит в следующем:

— Верить никому нельзя, даже себе.

—  Проверять идеи при помощи статистики с целью не под­твердить, а опровергнуть их.

— Рынок предсказуем, опасность манипуляций пренебрежи­мо мала, потому результаты и перспективы зависят только от трейдера.

Конечно, тяжело быть лично ответственным за все происхо­дящее с тобой, да еще и верить никому нельзя.

Но зато это дает свободу решений и свободу самостоятель­ного выбора своих перспектив. «Что посмеешь, то и пожмешь».

А история развития науки, та роль, которую этот вид челове­ческой деятельности играет сейчас в жизни людей, может слу­жить для нас неисчерпаемым источником вдохновения.

Спасибо за внимание.