Глава 7

«ИГРА ЗАКОНОВ В ОБЩЕСТВЕ» - ОСНОВА РАЗВИТИЯ ОБЩЕСТВЕННОГО СОЗНАНИЯ

В течение более чем 70 лет в нашем обществе про­исходило насилие над естественным функционирова­нием основных социально-экономических законов. Уязвимость их оказалась в том, что законы такого рода носят объективный характер, но в отличие от законов природы реализуются через деятельность людей. Пол­нота осуществления социально-экономических законов во многом определяет общественное развитие, но и от устройства общества, от проводимой экономической и социальной политики, от господствующей идеологии зависит, в какой мере задействованы механизмы реали­зации этих законов.

Закон рассматривается как необходимая, внутренне присущая природе явлений реального мира тенденция изменения, движения, развития, определяющая общие этапы и формы процесса становления и самоорганиза­ции конкретных развивающихся систем явлений при­роды, общества и духовной культуры человечества. В общем и целом закон есть отношение сущностей или между сущностями. Закон и сущность — понятия одно- порядковые, выражающие глубину познания явлений мира. Однопорядковость понятий закона и сущности определяется тем, что то и другое имеют своим содер­жанием такие отношения внутри определенного це­лого, которые характеризуют его как всеобщее, т. е. как систему, необходимо возникающую в процессе разви­тия материального мира и устойчивую в силу своей не­обходимости.

Но если понятие сущности характеризует взаимо­действие внутри той или иной системы, то понятие за­кона отражает историю возникновения и развития данной системы взаимодействия и поэтому включает в себя тенденцию, направление ее развития, границы ее устойчивости, а значит, и принципы ее организации. Как необходимая тенденция закон действует в зависи­мости от определенных условий. В зависимости от природы и полноты этих условий действие закона вы­ступает либо как возможная тенденция, либо как орга­низующий принцип, преобразующий действительность. Именно во взаимосвязи условий и закона состоит воз­можность использования людьми объективных законов природы и общества в своих целях.

Начиная с античной философии, философы прихо­дили к идее закономерного характера исторического процесса. Например, уже в работах Аристотеля содер­жалась идея о связи различных форм государства с оп­ределенными этапами развития общества, которые в свою очередь связывались с изменениями в условиях жизни того или иного народа. В XVI в. французский соуциолог и юрист Ж. Боден (1530—1596) выступил с обоснованием принципа связи между обществом и географической средой, что было попыткой решить проблему детерминизма в истории. В XVIII в. итальян­ский философ Д. Вико (1668—1744) создал теорию ис­торического круговорота, согласно которой каждый народ, воспроизводя стадии жизни человека (детство, юность, зрелость), закономерно переживает три эпохи: божественную, героическую и человеческую, после чего цикл развития повторяется.

Развитие общества как закономерный процесс со­вершенствования разума, культуры рассматривали представители французского просвещения Ш. Монтес­кье (1689-1755) и Ж. Кондорсе (1743—1794). Ш. Монтес­кье проводил мысль о том, что «законы в самом ши­роком значении этого слова суть необходимые отно­шения, вытекающие из природы вещей», и пытался решить проблему общественного закона с позиций географического детерминизма. В работах Ж. Кондорсе обосновывалась идея прогрессивного развития общест­ва, исторический процесс связывался с прогрессом ра­зума и познания. Огромное значение для развития идеи общественного закона имели взгляды Гегеля (1770—1831), который, по выражению Ф. Энгельса (1820—1895), «...первый пытался показать развитие, внутреннюю связь истории...».

Выделение производственных отношений как пер­вичных и материальных позволило применить крите­рий повторяемости к явлениям истории и явилось ус­ловием открытия общественного закона, а также дало возможность представить развитие общества как есте­ственно-исторический процесс. Существуют законы разной степени общности: общесоциологические, про­являющиеся на всех этапах человеческой истории; соб­ственно социологические, действующие в определен­ной группе формаций (законы разделения и перемены труда, закон конкуренции и др.); так называемые спе­цифические законы, свойственные отдельным форма­циям.

Особенности социологических законов состоят в том, что они, во-первых, являются и общесоциологиче­скими, и частносоциологичсскими, т. е. характеризуют и функционирование всего общества, и отдельные со­циальные сферы в их взаимосвязи с обществом в це­лом. Во-вторых, социологические законы носят объек­тивный характер, но в отличие от законов природы реализуются через деятельность людей, научное позна­ние которой невозможно без учета взаимосвязи объек­тивного и субъективного факторов. Внутренним источ­ником активности личности, социальных групп явля­ются их потребности и экономические интересы. Сле­довательно, действие общих социологических законов объективно, но в то же время связано с субъективным фактором. В-третьих, выражая общую направленность развития общества и его систем, господствующую тен­денцию изменений массовых событий за определенный промежуток времени, социологические законы являют­ся по своей природе статистическими и часто высту­пают как законы-тенденции.

Действие социологических законов в общественной жизни проявляется в виде тенденций, т. е. законы оп­ределяют основную линию развития общества, не охва­тывая и не предопределяя множества случайностей и отклонений; именно через эти случайности и отклоне­ния необходимость пробивает себе дорогу как закон. Поэтому в истории имеют место как динамические, так и статистические закономерности. В применении к массовым общественным явлениям уместно говорить о статистической закономерности, допускающей индиви­дуальные отклонения, через которые прокладывает се­бе дорогу тенденция. Если же рассмотреть общую ли­нию исторического развития, то выражающая ее обще­социологическая закономерность выступает как дина­мическая. Повторяющееся в истории, прежде всего в рамках общественно-экономических формаций, фик­сируется статистическими по своей сути, социологиче­скими законами-тенденциями.

Адекватное отражение законов в процессе их позна­ния обусловлено тем, что законы внешнего мира и мышления образуют «...два ряда законов, которые по сути дела тождественны, а по своему выражению раз­личны лишь постольку, поскольку человеческая голова может применять их сознательно, между тем как в природе — а до сих пор большей частью и в человече­ской истории — они прокладывали себе путь бессозна­тельно, в форме внешней необходимости, среди беско­нечного ряда случайностей»'. Так, деятельность людей является одним из необходимых условий для действия общественных законов развития и функционирования. В какой мере и с какой силой эти законы пробивают себе дорогу в общественном развитии, зависит в боль­шей степени от того, знают ли люди эти законы и ус­ловия их действия и в какой мере они осознают свою собственную деятельность как необходимое условие действия общественного закона.

Анализируя «игру имманентных законов» общества, рассмотрим взаимодействие основных социально- экономических законов, их вклад в формирование об­щественного сознания. Мы выяснили, что эти законы имеют длительное многовековое развитие, определяю­щее жизнь и жизнедеятельность мирового сообщества. Выяснили также, что закон разделения труда, наиболее ранний из всех, зародился еще в рабовладельческом обществе, где было абсолютизировано разделение труда на умственный и физический и где раб презирался не только за свой неблагородный труд (последний мог быть и творческим), но и за то, что он раб. Разделение труда в античную эпоху осуществлялось насильственно, путем прямого принуждения, без осложняющего воз­действия экономических факторов. Функция разделе­ния труда — порождать группы, которые без него не су­ществовали бы, — проявлялась, по Э. Дюркгейму, в наи­более примитивном виде, не порождая между группами рабов и рабовладельцев даже механической солидарно­сти.

Обычно цивилизация упрочивает и усиливает воз­никшие до нее виды разделения труда и присоединяет к этому свойственное лишь ей разделение труда ре­шающего значения. В период расцвета феодализма раз­деление труда осуществлялось уже в гораздо больших масштабах (труд сельскохозяйственный и промышлен­ный, труд, связанный с производством и распределе­нием, и т. д.). Уже тогда между работником и хозяином возникает механическая солидарность: хотя работник и не был юридически равноправен хозяину, но он поль­зовался определенной частью получаемого продукта. Присущие мануфактурному периоду формы разделения труда и пожизненного прикрепления рабочих к частич­ной трудовой функции создали предпосылки промыш­ленной революции XVIII—XIX вв., когда осуществля­лась замена мануфактурного производства производст­вом, основанным на применении машин и использова­нии наемного труда как основы усиления механиче­ской солидарности.

Однако цивилизация сама по себе не имеет, как утверждал Э. Дюркгейм, абсолютной внутренней цен­ности; цену ей придает то, что она соответствует оп­ределенным потребностям. Но эти потребности суть сами следствия разделения труда. Так как последнее не развивается без увеличения траты сил, то человек вы­нужден искать — в виде возмещения за эти добавочные усилия — блага цивилизации, которые иначе не имели бы для него интереса. Непрерывное распределение различных человеческих работ порождает обществен­ную солидарность и становится причиной возрастаю­

щей сложности и объема социального организма. Тем самым разделение труда становится, по Э. Дюркгейму, условием существования и развития общества, так как связывает между собой работников, группы, классы, участвующие своим особым способом в необъятном общем деле, т. е. воспроизводит социальную солидар­ность.

161

Э. Дюркгейм всесторонне рассматривает вклад раз­деления (и связанной с ним перемены) труда в разви­тие коллективного или общего сознания в ходе укреп­ления общественной солидарности, которая порожда­ется этим разделением. Коллективное, или общее, соз­нание определяется им как совокупность верований и чувств, присущих членам одного и того же общества, которая образует определенную систему, имеющую свою собственную жизнь. Оно, по определению, рас­сеяно во всем пространстве общества, но тем не менее имеет специфические черты, создающие из него осо­бую реальность. Оно — психический тип общества, имеющий свой способ развития, свои условия сущест­вования.

Следствием углубляющегося и расширяющегося раз­деления труда Э. Дюркгейм считал движение от меха­нической (по образу подобия) к органической (по об­разу различия и взаимодополнения) солидарности. Об­щественная солидарность зависит у него от трех усло­вий: относительной величины коллективного и индивиду­ального сознаний; интенсивности состояний коллектив­ного сознания; большей или меньшей определенности этих состояний. При допущении равенства объемов коллек­тивное сознание обладает тем большим воздействием на индивида, чем сильнее жизненная сила. Если же, наоборот, оно состоит из слабых импульсов, то оно слабо увлекает индивида в коллективном направлении. Личность, стало быть, тем легче может следовать соб­ственным путем, и солидарность будет менее сильной.

Что же касается определенности состояний коллек­тивного сознания, то чем более определенны верова­ния и обычаи, тем менее допускают они места индиви­дуальным расхождениям. Это однообразные формы, в которые мы однообразно отливаем наши идеи и дейст­вия; консенсус является тогда самым совершенным: все сознания вибрируют в унисон. И наоборот, чем бо­лее общий и неопределенный характер носят правила поведения и мышления, тем более должна вмешивать­ся индивидуальная рефлексия, чтобы применять их к частным случаям.

С другой стороны, сильные и определенные состоя­ния коллективного сознания суть, по Э. Дюркгейму, корни уголовного нрава. Но число последних посте­пенно уменьшается по мере того, как общества при­ближаются к современному цивилизованному типу. Это значит, что средняя интенсивность и средняя сте­пень определенности коллективных состояний сами уменьшились (или, точнее сказать, смягчились). Одна­ко может случиться, что область, которой соответствует уголовное право, сократилась, а остальная часть, на­оборот, расширилась. Но это увеличение, если оно ре­ально, эквивалентно увеличению объемов индивиду­альных сознаний. По мере развития цивилизации не­сходства между функциями, выполняемыми людьми, становятся резче, а их солидарность по образу взаимо­дополнения — сильнее.

Если разделение труда не воспроизводит общест­венной солидарности, то потому, считает Э. Дюркгейм, что отношения регулятивных органов не регламенти­руются, потому что они находятся в состоянии аномии Аномальным Э. Дюркгейм считал состояние разделе­ния труда в период перехода от феодализма к капита­лизму, когда машинная работа заменяла человеческую, а мануфактурная — работу в мелких мастерских. Новые условия индустриальной жизни совершались чрезвы­чайно быстро, и конфликтующие интересы (работ­ников и работодателей) не имели еще времени прийти в равновесие. В этой ситуации коллективное сознание слабо соприкасалось с индивидуальными (состояние аномии), а сами индивидуальные сознания рабочих, пожизненно прикованных к выполнению одной един­ственной функции, практически не развивались.

Противоречие устраняется, по Э. Дюркгейму, тем, что разделение труда не производит этих следст­вий необходимо по своей природе, но только в ано­мальных ситуациях, связанных с унижением человече­ской природы. Чтобы избежать гибельного влияния на человеческий дух, необходимо и достаточно, чтобы разделение труда было самим собой, чтобы ничто из­вне не извращало его. Нормально каждая специальная функция требует, чтобы индивид не сосредоточивался полностью на ее выполнении, но поддерживал посто­янные связи с соседними функциями, осознавал их нужды, происходящие в них изменения и т. д.

Разделение труда, таким образом, предполагает и его перемену, с тем чтобы постоянно концентрировать и специализировать человеческую деятельность в дви­жении к органической солидарности цивилизованного общества. При этом специализация продвигается тем далее, чем к более высокому типу принадлежит обще­ство. Без сомнения, считает Э. Дюркгейм, мы должны работать и для того, чтобы осуществить в себе коллек­тивный тип, поскольку он существует. Есть общие чув­ства, идеи, без которых человек, как говорится, не че­ловек. Правило, повелевающее нам специализировать­ся, остается ограниченным противоположным прави­лом. Поэтому суть дела не в том, чтобы продвигать специализацию, насколько это возможно, а в том, на­сколько это необходимо1. Если разделение труда вос­производит солидарность, то не только потому что оно делает из каждого индивида обменщика, как говорят экономисты, а потому, что создает между людьми це­лую систему прав и обязанностей, связывающих их друг с другом. Право и нравственность — это совокуп­ность уз, привязывающих людей друг к другу, создаю­щих из массы индивидов системное образование.

Итак, в ходе разделения (и связанной с ним пере­мены) труда развивается общественное сознание, ста­новясь все более цивилизованным, и развивается ин­дивидуальное сознание в связи с развитием индивиду­альной личности. Этот исторический процесс носит за­кономерный характер. Поэтому вопрос воздействия «игры имманентных законов» на развитие обществен­ного сознания перемещается в иную плоскость: в ка­ком соотношении находятся коллективное и индивиду­альное сознание; какова степень интенсивности и оп­ределенности состояний коллективного и индивиду­ального сознания.

Нормальное развитие и взаимодействие законов разделения и перемены труда и закона конкуренции приводит к типичной ситуации, когда коллективное сознание гуманизируется, когда можно допустить ра­венство объемов коллективного и индивидуального сознания при достаточной развитости и того, и друго­го, что обусловливает широкую сферу деятельности личности как самостоятельного источника действий; когда консенсус является разумным балансом меры ин­теграции и специализации в обществе.

Большинство промышленно развитых обществ со­вершили качественный скачок в росте социальной со­лидарности в период научно-технической революции в 50—60-е годы XX в., когда разделение труда в мировом сообществе из эволюционного стало революционным со всеми вытекающими отсюда последствиями. Отече­ственные ученые в эти годы много говорили о глобаль­ных и локальных последствиях НТР, декларировали ее развертывание в социалистических обществах. Но, увы, научно-технической революции ни в России, ни в Бе­ларуси, ни на Украине не происходило (и не происхо­дит), так как для ее осуществления не имелось доста­точных предпосылок. Это видно уже из различного уровня жизни, затрат на охрану здоровья и образова­ние и самого уровня образования в странах, шагнув­

ших в НТР, и странах, еще не сделавших этого шага (табл. 7).

Таблица 7

\ Показатели

Число

Число

Затраты

Затраты

Индекс

\

лет

лет

на охра­

на обра­

уровня

\

жизни

обуче­

ну здо­

зование,

жизни

\

 

ния

ровья, %

% от

населе­

\

 

 

от GDP

GDP

ния

\

 

 

 

 

стран -

\

 

 

 

 

членов

Страны \

 

 

 

 

ООН

Япония

78,6

10,7

6,7

5,0

0,983

Канада

77,0

12,1

9,3

7,2

0,982

Швеция

77,4

11,1

8,6

5,7

0,977

США

75,9

12,3

12,2

5,7

0,976

Франция

76,4

11.6

8,8

5,7

0,971

Нидерланды

77,2

10,6

8.6

6,6

0,970

Германия

75,1

11,1

8,6

6,2

0,957

Дания

75,8

10.4

6,6

6,9

0,955

Бельгия

75,2

10,7

7,7

6,1

0,952

Беларусь

71,3

9,8

-

-

0,861

В среднем,

70,3

7.7

4,2

4,0

0,850


по быв­


шим социа- листичеким странам со средним доходом

Примечание. Индекс уровня жизни населения формируется из трех показателей: число лет жизни, число лет обучения, доход. Все три компонента имеют одинаковый вес. Ранги по индексу уровня жизни 173 стран — членов ООН располагаются по шкале от 0.000 до 1.000.

Источники: 1. Human Development Report «Country Human Develop­ment Indicators». New York, 1993.

2. Стат. данные Гос. Ком. Беларуси по статистике и анализу. Мн., 1994.

Показатели уровня жизни промышленно развитых стран (согласно классификации ООН) в 1993 году

Итак, превращение науки в непосредственную про­изводительную силу (главный критерий научно-тех­нической революции) вызывает революционные изме­нения в разделении труда; эти изменения требуют уни­

версальной рабочей силы. Чтобы создать ее, значи­тельно повышается уровень образования работников и резко меняется их социально-профессиональная струк­тура в пользу работников умственного труда. Назван­ные условия и факторы в отечественном производстве пока что не действуют. Спрашивается: откуда мы возь­мем универсальную, образованную рабочую силу, спо­собную изготавливать конкурентоспособную продук­цию? Ведь для массового повышения образования нужно значительное время, измеряемое длительностью жизни одного-двух поколений.

Анализ развития общественного сознания свиде­тельствует, что в течение более чем 70 лет развитие нашего общества происходило в условиях все большей деформации основных социально-экономических зако­нов. Закон конкуренции был редуцирован до его част­ного проявления — закона социалистического соревно­вания. Последний в свою очередь, объявленный зако­ном гораздо большей потенциальной мощности, неже­ли закон конкуренции, расширился до глобальных раз­меров, в которых он «не работал». Источник самораз­вития этого закона, представляющий собой возникно­вение и разрешение противоречия между желанием че­ловека реализовать себя и стремлением помочь коллек­тиву во имя комфортного самочувствия, не выходил за рамки тех или иных трудовых коллективов и не отра­жал потребностей всего общественного производства. Способствуя разрешению противоречия на личностном уровне, закон социалистического соревнования не ока­зывал регулирующего воздействия на ход обществен­ной жизни, на развитие общественного производства, не взаимодействовал с законами разделения и переме­ны труда. Он сам нуждался во внешнем регулировании. Регулятивные функции закона социалистического со­ревнования декларировались в течение 70 лет при от­сутствии таковых. Функции же объективно действую­щего закона конкуренции подменялись в отечествен­ном производстве идеологически направленными функциями правящей партии. Нарушение основных за­кономерностей развития общества постепенно вело к застою, к снижению эффективности действия других законов (например, разделения и перемены труда). Ре­альность заменялась псевдореальностью, а желаемое выдавалось за сущее.

Анализируя ситуацию в терминологии Э. Дюркгей- ма, можно оценить, к каким изменениям в обществен­ном сознании привело аномальное развитие и взаимо­действие основных социально-экономических законов в обществе социалистического типа. Идеологически зашоренное коллективное сознание не отражало дви­жения законов и в то же время оно подавляло индиви­дуальное сознание, не допуская никаких отклонений от норм и образцов поведения и мышления и никакой свободы деятельности (кроме официально регламенти­рованной).

Соотношение объемов коллективного и индивиду­ального сознания было подавляющим в пользу коллек­тивного. Но в то же время мы не можем говорить об интенсивности коллективного сознания, так как оно было малоподвижным, особенно в том, что касалось выработки стратегий технико-технологических и соци­альных инноваций. Сознание было обширным, экстен­сивным, мифологизированным. Оно шло от должного и приходило к нему же, минуя жизненные реалии.

Что же касается состояния определенности коллек­тивного сознания, то оно было определенным, по­скольку подчинялось вполне конкретной идеологии — построения всеобщего образа подобия, формирования новой исторической общности — советского народа, в которой слиты нации, социальные и профессиональ­ные сообщества в некоем усредненном лице «простого советского человека».

Определяющим видом солидарности была сильно развитая механическая солидарность при почти полном отсутствии солидарности органической. Отсутствие ее отличало государства социалистической направленно­сти от развитых цивилизованных стран капиталистиче­ского типа. Это основное, что не позволило шагнуть социалистическим странам в научно-техническую ре­волюцию. И это закономерно, ибо механическая соли­дарность в ее абсолютизированном виде исключает ин­дивидуальное развитие личности, раскрепощение кол­лективного и индивидуального сознания, необходимую гибкость в научно-техническом и социальном развитии.

Таким образом, отечественный опыт игнорирования основных общественных законов привел к тяжелейшим социально-экономическим и социально-психологичес­ким последствиям, совокупность которых ученые и публицисты определили как явление общественного за­стоя. С середины 1980-х годов проявилось и обостряет­ся социальное противоречие между осознанием необ­ходимости социально-экономических перемен и пол­ной неготовностью к этим переменам вследствие того, что в бездействии атрофировались экономические ком­поненты общественного сознания: оно оказалось не­дееспособным и закованным в броню стереотипов иж­дивенчества и потребительства.

КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ

1. В ходе разделения (и связанной с ним перемены) труда развивается общественное сознание и развивает­ся индивидуальное сознание в связи с развитием лич­ности. Этот процесс носит закономерный характер.

2.                       Общественная солидарность, по Дюркгейму, зави­сит от трех условий: относительной величины коллек­тивного и индивидуального сознаний; интенсивности состояний коллективного сознания; большей или меньшей определенности этих состояний.

3.                       Вопрос воздействия «игры имманентных законов» на развитие общественного сознания перемещается в плоскость: в каком отношении находятся коллективное и индивидуальное сознания; какова степень интенсив­ности и определенности состояний коллективного соз­нания.

4.                       Анализ ситуации в терминологии Дюркгейма по­зволяет оценить, к каким изменениям в общественном сознании привело аномальное развитие и взаимодейст­вие основных социально-экономических законов в со­ветском обществе.

5.                       Идеологически зашоренное коллективное созна­ние не отражало движения законов и в то же время оно подавляло индивидуальное сознание, не допуская никаких отклонений от норм и образцов поведения и мышления.

6.                       • Соотношение объемов коллективного и индиви­дуального сознания было подавляющим в пользу кол­лективного. Но оно было мифилогизированным и ма­лоподвижным, особенно в том, что касалось выработки стратегий технологических и социальных инноваций.

7.                       Коллективное сознание было определенным, по­скольку подчинялось конкретной идеологии — по­строения всеобщего образа подобия, формирования новой исторической общности — советского народа.

8.                       Определяющим видом солидарности была разви­тая механическая (по образу подобия) солидарность при слабо выраженной органической (по образу разли­чия и взаимодополнения) солидарности.

9.                       Преобладание механической солидарности яви­лось сдерживающим фактором индивидуального разви­тия личности, раскрепощения коллективного и инди­видуального сознания, гибкости в технологическом и социальном развитии.

КОНТРОЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ

1.                        Почему оказывается возможным изменять действие объектив­ных социально-экономических законов?

2.                        В чем особенность действия социологических законов в общест­венной жизни?

3.                        Раскройте понимание Э. Дюркгеймом явления общественной

солидарности.

4.                        Рассмотрите развитие общественного сознания в терминах кол­лективного и индивидуального сознаний (по Э. Дюркгейму).

5.                        Проанализируйте соотношение коллективного и индивидуального сознаний в процессе функционирования советского общества.

6.                        Попробуйте определить интенсивность состояний коллективного сознания в тот же период.

7.                        Охарактеризуйте степень определенности состояний коллектив­ного сознания в период существования советского общества.

8.                        Объясните, почему преобладание механической солидарности яви­лось фактором, сдерживающим раскрепощение коллективного и ин­дивидуального сознаний в советском обществе.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16  Наверх ↑