Глава 1. Опыт и технологии применения стратегии дестабилизации в доядерный и ядерный век

 1. Военные и невоенные средства политики

Государство с древнейших времен выступало высшей формой организации общества.^¶ Это территория, на которой распространен единый тип организованного определенным образом человеческого общежития. При этом пределы государства не всегда были жестко фиксированы. Практика общественного и государственного строительства знала примеры существования государств, не имевших четких границ как, например, государства кочевников. Однако единые законы, культура и социальный быт объединяли массу кочевых племен в государство.

Людям свойственно противопоставлять себя другим. Человек обычно делит всех живущих в этом мире на «своих», «чужих» и «нейтралов», до которых ему нет дела. И если у индивида это противопоставление не всегда является доминантой в поведении, то у социума грани отделяющие «своего» от «чужого» и «нейтрала», как правило, на протяжении большей части истории человечества, были довольно четко определены. При этом в общественном представлении самый распространенный синоним понятию «чужой» - «враг».

Поводы для конфликтов между соседями даже географически удаленными друг от друга находились всегда и во все века: грабительские набеги, захват рабов и имущества; борьба за земли и спорные территории, за колонии; конкуренция за источники сырья и рынки сбыта товаров. Сейчас выражаются опасения, что в ближайшем будущем нехватка питьевой воды во многих странах может привести к новым опустошительным войнам за этот ресурс. «По всему миру источники воды по- прежнему засоряются, портятся и приходят в негодность. Последствия этого для человечества крайне тяжелые. Недостаток воды угрожает экономическому и социальному состоянию и является потенциальным источником войн и конфликтов», заявил Генеральный секретарь ООН Пан Ги Мун, выступая на Азиатско- Тихоокеанском саммите в 2006 г.^¶

Даже не имеющие ни к кому особых претензий государства всегда с большой подозрительностью смотрели на усиление соседей в военной и экономической мощи, их успехи в колониальной политике, поскольку это нарушало сложившееся равновесие сил.

Принцип поддержания «баланса сил» на протяжении всего Нового и отчасти Новейшего времени определял содержание европейской политики. Например, в XIX веке основные коалиции складывались против государств, которые могли претендовать на доминирующие позиции на континенте: наполеоновской Франции в начале века, России в середине века, Германской империи - в конце века.

Можно ли считать, что мотивы прошлого, порождавшие конфликты уже не действуют в современном мире? Едва ли это так. По мнению известного американского аналитика Д. Фридмана характер мировой политики XXI века будет определяться двумя противоборствующими стратегиями. «Одна будет проводиться второразрядными державами, стремящимися сдерживать и контролировать Соединенные Штаты. Вторая определится массированными акциями США по предотвращению формирования направленной против них коалиции».^¶ Иначе говоря, обеспечив себе в конце ХХ века мировое лидерство, США будут видеть в усилении любой державы, способной угрожать их позициям, угрозу своим интересам, которая будет устраняться как военными, так и невоенными средствами. По мнению Фридмана, с одной стороны, «Соединенным Штатам нет необходимости выигрывать войны. Достаточно предотвращать попытки оппонентов создавать против них представляющие угрозу коалиции». С другой стороны, «В двадцать первом веке произойдет серия конфликтов с коалициями второстепенных держав, стремящимися влиять на США, и Соединенными Штатами, проводящими военные операции с тем, чтобы их разрушить. В XXI веке будет больше войн, чем было в ХХ».^¶

Действительно, на протяжении многих столетий разрабатывались способы устранения возможных угроз интересам государства со стороны соседей. В течение всей истории совершенствуется оружие нападения и обороны, способы и методы ведения боевых действий. Однако обезопасить себя от врагов можно не только военными средствами. Большую роль в обеспечении безопасности общества играет умение управлять государством, искусство политики. Уже в древности люди поняли, что сочетание политических методов с военными дает оптимальные результаты. Восприятие политики как искусства возможного и понимание истоков прочности государства, подсказывали, что нужно делать, чтобы подорвать позиции соседей.

Немецкий военный теоретик XIX века фон Клаузевиц рассматривал войну как продолжение политики, считая, что масштабы и интенсивность военных усилий определяются целями, которые ставят себе противоборствующие стороны. Одно дело - война, ведущаяся во имя решения ограниченных задач (например, незначительные территориальные приращения) другое - война, которую стороны ведут на сокрушение друг друга. «... Политическая цель, являющаяся первоначальным мотивом войны, служит мерилом как для цели, которая должна быть достигнута при помощи военных действий, так и для определения необходимых усилий»,^¶ - писал Клаузевиц.

Разумеется, война это наиболее радикальный способ разрешения конфликтов и достижения политических (или экономических) целей. В то же время, этот способ связан с наибольшими издержками, людскими потерями, рисками. И задолго до Клаузевица мыслители пришли к выводу, что цели войны могут быть достигнуты средствами политики. «Лучшее из лучшего - покорить нужную армию не сражаясь. Поэтому самая лучшая война - разбить замыслы противника; на следующем месте - разбить его союзы; на следующем месте разбить его войска. Самое худшее - осаждать крепости»,^¶- писал древнекитайский военный теоретик V - VI вв. до н.э. Сунь-цзы. Перефразируя эту мысль применительно к реальностям ХХ века, английский военный теоретик Б.Х. Лиддл Гарт утверждал: «Убить человека в бою это значит всего-навсего уменьшить армию только на одного солдата, в то время как живой, но лишенный присутствия духа человек является носителем страха, способным вызвать эпидемию паники. Воздействие на психологию командира может свести на нет боеспособность его войск. Психологическое же воздействие на правительство страны может оказаться достаточным, чтобы лишить это правительство всех имеющихся в его распоряжении ресурсов, и тогда меч выпадет из его парализованной руки».^¶ «С развитием общества чисто военные знания сами по себе стали недостаточными. Теперь войны включают не только армии, сражающиеся между собой на обособленных театрах войны, но целые государства; не только генералов, но и государственных деятелей и народ; не только стратегию, но и политику; не только военную науку, но и дипломатию, экономику и общественные науки. Тотальный характер войны, все охватывающий, всюду проникающий характер современного столкновения, ведет к тому, что все больше значение приобретают невоенные стороны войны»,^¶ - писал еще в 1950-е гг. известный военный теоретик Л. Фарраго.

Такие методы ослабления противника, как подрыв его морального духа, устранение, нейтрализация или вербовка военных и политических лидеров и т.д. были описаны уже в Ветхом завете. Принцип «разделяй и властвуй» был известен и в Римской империи, которая в период своего упадка предпочитала защищаться от натиска «варваров» руками наемников из их среды, перешедших на ее сторону. В историю вошло искусство и коварство дипломатии Византийской империи, которые, не в меньшей степени, чем военная сила, позволила ей почти тысячелетие сохраняться в окружении в основном враждебных ей государственных образований и племен.