Первый аргумент

Маркс соглашается, что отдельные товары обменива­ются выше или ниже их стоимости, в зависимости от то­го, принимал ли участие в их производстве капитал, в котором постоянный капитал составляет долю большую или меньшую, чем при среднем органическом составе. Но он подчеркивает то обстоятельство, что эти индиви­дуальные отклонения, совершающиеся в противополож­ные стороны, каждый раз взаимно компенсируются или погашаются, так что сумма всех оплаченных цен в точ­ности совпадает с суммой всех стоимостей. «В том же самом соотношении, в котором часть товаров продается выше, другая часть продается ниже своей стоимости». «Общая цена товаров I — V (в приводимом Марксом таб­личном примере) равнялась бы, таким образом, общей их стоимости, следовательно, общая цена была бы, дей­ствительно, денежным выражением общего количества труда как прежнего, так и вновь присоединенного, за­ключающегося в товарах I —V. И таким образом в самом обществе, если рассматривать все отрасли производства как одно целое, сумма цен производства произведенных товаров равна сумме их стоимостей». Отсюда выводит­ся более или менее четкое положение, что закон стоимо­сти остается в силе по крайней мере для суммы всех то­варов или для всего общества в целом. «Все это разре­шается, однако, благодаря тому, что в один товар приба­вочной стоимости входит на столько больше, сколько недостает в другом, а следовательно, «уклонения от стоимости, заключающиеся в ценах производства това­ров, взаимно уничтожаются. Вообще, при капиталисти­ческом производстве всякий общий закон осуществля­ется лишь как господствующая тенденция, весьма за­путанным и приблизительным образом, как некоторая средняя постоянных колебаний, которая никогда не мо­жет быть точно установлена».

Этот аргумент в марксистской литературе не нов. По­добным же образом несколько лет тому назад с еще большей убедительностью и, может быть, с еще большею принципиальной ясностью, чем теперь у Маркса, это по­ложение обосновывалось Конрадом Шмидтом. В своей попытке разгадать загадку средней нормы прибыли, так­же и Шмидт должен был придти к тому же выводу, — правда с другой мотивировкой, чем у Маркса, — что от­дельные товары не могут обмениваться между собой в отношении содержащегося в них труда. Также и он дол­жен был поставить вопрос, каким это образом, имея это в виду, может идти речь о действии марксова закона стои­мости, и он обосновывает свой положительный ответ как раз этим выдвинутым в настоящее время аргументом.

Все это я считаю совершенно неверным. И я в свое время высказал это в полемике с Конрадом Шмидтом с тем обоснованием, в котором я и теперь в полемике с Марксом не имею повода менять ни одного слова. По­этому я могу удовлетвориться тем, что я просто повторю его буквально. Я спрашивал Шмидта, что же остается от знаменитого закона стоимости после этой фактической уступки, и дальше продолжал: «Что от него остается не­много, лучше всего иллюстрируется усилиями, с кото­рыми автор старается доказать, что, несмотря ни на что, закон стоимости остается в силе. Именно после того, как он согласился, что действительная цена товаров расхо­дится с его стоимостью, он замечает, что это расхожде­ние встречается только у цен отдельных товаров; на­против, оно исчезает, когда рассматривают сумму всех отдельных товаров или годовой национальный продукт. Оплачиваемая совокупная цена всего национального продукта во всяком случае вполне совпадает с действи­тельно кристаллизованной в нем совокупной стоимо­стью. Я не знаю, удастся ли мне должным образом ил­люстрировать значение этого утверждения. По крайней мере, я хочу попытаться сделать кое-какие замечания».

«В чем вообще задача "закона стоимости"? Не в чем ином, как в объяснении наблюдаемых в действительно­сти меновых отношений благ. Мы желаем знать, почему в процессе обмена, например, сюртук стоит столько же, сколько 20 аршин полотна, 10 фунтов чая, столько же, сколько V2 тонны железа, и т.д. Сам Маркс точно так же понимал задачу закона стоимости. Речь может идти, конечно, только о меновом отношении различных от­дельных товаров между собой. Но как только товары рассматриваются как одно целое и цены этих товаров суммируются, то по необходимости и преднамеренно от­влекаются от отношений, существующих внутри этой совокупности. Ведь внутри этой совокупности эти отно­сительные различия цен компенсируются в их сумме. На сколько, например, чай ценится выше железа, на столь­ко же железо ценится ниже чая и vice versa. Во всяком случае, это не ответ на наш вопрос: нас интересует мено­вое отношение благ в народном хозяйстве, а нам указы­вают на сумму цен, которой они достигают все вместе;

это все равно, как если бы на вопрос, на сколько минут или секунд победитель на скачках затратил меньше вре­мени, чтобы пробежать ристалище, по сравнению с его соперником, нам бы ответили: все соревнователи в целом затратили 25 минут 13 секунд».

«Дело представляется следующим образом. По вопро­су о проблеме стоимости марксисты прежде всего отве­чают своим законом стоимости, что товары обменивают­ся в отношении овеществленного в них труда, далее, прямо или путем намеков, они отрекаются от этого отве­та по отношению к обмену отдельных товаров, т.е. как раз для той области, по отношению к которой этот во­прос вообще только и имеет смысл, и сохраняют свой ответ во всей его чистоте для всего национального про­дукта в целом, — следовательно, для области, где этот вопрос, как лишенный смысла, совершенно не может быть даже поставлен. В качестве ответа на вопрос про­блемы стоимости «закон стоимости», как это признано, находится в противоречии с фактами, там же, где его нельзя обвинить в несостоятельности, закон этот не мо­жет служить ответом на вопрос, требующий решения, в лучшем случае мог бы служить ответом на какой-либо иной вопрос».

Но он не является ответом и на какой-либо другой вопрос, да и вообще не является ответом, а представляет собой простую тавтологию. Как известно любому эконо­мисту, если проникнуть сквозь формы денежного обра­щения, лишь затемняющие вопрос, товары в конце кон­цов обмениваются на товары. Каждый товар, вступаю­щий в обмен, является товаром, но вместе с тем также и ценой противостоящего ему товара. Сумма товаров, та­ким образом, тождественна с суммой уплаченных за них цен; или цена совокупного национального продукта представляет собой не что иное, как сам национальный продукт. При этих обстоятельствах, конечно, вполне правильно, что сумма цен, уплаченная за совокупный национальный продукт, вполне совпадает с суммой кри­сталлизованной в нем стоимости, или труда. Однако эта тавтология не только не представляет собой никакого вклада в истинное познание, но она, в особенности, не может служить и проверкой того мнимого закона, что товары обмениваются в отношении воплощенного в них труда. Ведь таким путем «можно так же хорошо — или, лучше сказать, — так же плохо — доказать правиль­ность всякого любого иного «закона», например «зако­на», что блага обмениваются в отношении их удельного веса. Хотя, конечно, 1 фунт золота в качестве «отдель­ного товара обменивается не на 1 фунт железа, но на 40 ООО фунтов, но сумма цен, которая уплачивается за 1 фунт золота и за 40 ООО фунтов железа, взятых вме­сте, равна не больше и не меньше как 40 000 фунтов железа и 1 фунт золота. Таким образом, совокупный вес суммы цен 40 001 фунт в точности соответствует сово­купному весу, овеществленному в товарах, равному так­же 40 001 фунту; но следует ли отсюда, что вес пред­ставляет собой истинный масштаб, который управляет меновым отношением благ?

К этой оценке и теперь, поскольку я направляю ее против самого Маркса, не приходится ничего ни прибав­лять, ни убавлять, за исключением разве того, что Маркс, приводя рассматриваемый аргумент, допустил еще одну ошибку, которой не сделал в свое время Шмидт.

Посредством утверждения общего характера, посвя­щенного способу действия закона стоимости, Маркс в вышеприведенной цитате на с. 115 третьего тома пытает­ся добиться признания той идеи, что его закону можно приписать известное реальное значение, хотя бы отдель­ные случаи ему и не подчинялись. После своего утвер­ждения, что «отклонения от стоимости, заключающиеся в ценах производства товаров, взаимно уничтожаются», он добавляет замечание, что для всего капиталистическо­го производства общий закон «вообще осуществляется лишь как господствующая тенденция, весьма запутан­ным, и приблизительным образом, как некоторая сред­няя постоянных колебаний, которая никогда не может быть точно установлена».

Маркс смешивает здесь две весьма различные вещи: среднюю колебаний и среднюю из постоянно и принци­пиально неодинаковых величин. Он вполне прав в том лишь, что многие общие законы осуществляются только таким образом, что норме, устанавливаемой законом, соответствует средняя, результирующая из постоянных колебаний. Каждый экономист знает такие законы; та­ков, например, закон, что цены равняются издержкам производства, что, отвлекаясь от особенных условий не­равенства, высота заработной платы в различных сферах приложения труда, а также высота прибыли на капитал в различных сферах производства стремятся к одному и тому же уровню. Каждый экономист склонен смотреть на эти законы как на «законы», хотя ни один случай, по всей вероятности, не соответствует им с педантической точностью. И именно поэтому в указании на данный способ действия, проявляющийся только в среднем и в целом, заключается такой в сильной степени подкупаю­щий момент.

Однако случай, по отношению к которому Маркс прибегает к этому подкупающему указанию, совершенно иного рода. При отклонении цен производства от «стои­мости» речь идет не о колебаниях, а о необходимых и постоянных расхождениях. Каждый из двух товаров А и В, в которых воплощено одинаковое количество труда, но которые произведены при капиталах различного ор­ганического состава, колеблется не вокруг одной и той же средней цены, например, средней цены в 50 флори­нов, но каждый из них имеет постоянно иной уровень цены. Товар А, например, произведенный при неболь­шом постоянном капитале, требующем оплаты процента­ми, имеет уровень в 40 флоринов, товар же В, который должен оплатить процентами большой постоянный капи­тал, — уровень в 60 флоринов, причем колебания проис­ходят около этих различных уровней. Если бы мы имели дело с колебаниями около одного и того же уровня, так что, положим, или товар А стоил бы 48 флоринов, а то­вар В 52 флоринов, или, наоборот, товар А 52 флори­нов, а товар В только 48 флоринов, — тогда, конечно, можно было бы сказать, что в среднем оба товара имеют одинаковую цену. Данное положение дела, если бы его можно было наблюдать постоянно, могло явиться, не­смотря на колебания, подтверждением «закона», что то­вары, в которых воплощено одинаковое количество тру­да, весьма хорошо обмениваются друг с другом.

Если же из двух товаров, в которых воплощено оди­наковое количество труда, один постоянно удерживает цену в 40 флоринов, а другой в 60 флоринов, то матема­тик может, конечно, из этих двух неодинаковых величин вывести среднюю в, 50 флоринов. Но такая средняя име­ет совершенно иное значение, или, точнее говоря, она для нашего закона не имеет никакого значения. Матема­тическую среднюю можно всегда вывести из самых не­одинаковых величин; а если она уже выведена, то про­тивоположные отклонения от этой средней величины «взаимно уничтожаются»: на сколько одна величина превышает среднюю, на столько же вторая величина не­обходимо должна быть ниже ее. Но очевидно, что такой игрой «средними» и «уничтожающимися отклонениями» так же нельзя превратить этот факт, а именно, что това­ры с одинаковой затратой труда, но при различном со­ставе капитала, постоянно и необходимо обладают раз­ными ценами, из противоречия выдвинутому закону стоимости в его подтверждение, как едва ли кто будет иметь склонность и оправдание доказывать то положе­ние, что все породы животных, включая сюда и слонов и поденок, живут одинаковое количество лет... Конечно, слоны живут в среднем 100 лет, поденки только один- единственный день. Но из этих величин можно вывести общую среднюю в 50 лет; на сколько слоны живут больше этой средней, на столько же поденки меньше; отклонения от средней величины, таким образом, взаим­но уничтожаются, и в целом и в среднем побеждает, сле­довательно, закон, что все породы животных обладают одинаковой продолжительностью жизни!

Последуем дальше.