7. Дестабилизации: основное орудие «холодной войны»

На начальном этапе «холодной войны» лидеры СССР и США с определенным скептицизмом относились к возможностям нанести существенный урон потенциальному противнику методами дестабилизации. Учитывался опыт предвоенного времени и второй мировой войны. Так значительные пропагандистские усилия США и Великобритании с одной стороны, СССР с другой, не помешали гитлеровской Германии сражаться до последней возможности. Действия оппозиционных фашизму групп различной направленности - от коммунистов до либералов - позволяли получать разведывательные сведения, устранять отдельных высших сановников рейха, даже организовать покушение на А. Гитлера - но все это имело лишь ограниченный эффект. Более результативными оказались действия США против Италии, где разведслужбы сумели установить контакт с сицилийской мафией, ущемленной жесткой, авторитарной политикой Б. Муссолини и содействовавшей почти беспрепятственной высадке войск союзников в Сицилии и на Юге Италии.

ТТ

 

Как в Вашингтоне, так и в Москве, учитывали, что Германия и ее союзники были сокрушены, прежде всего, военной силой, а все прочие методы и приемы воздействия на враждебные государства играли второстепенную, вспомогательную роль. Также принималось во внимание, что «друзья СССР» - зарубежные коммунисты смогли прийти к власти лишь в тех странах, куда вступили советские войска. Не был исключением и Китай, где Советский Союз, занявший в ходе войны с Японией территорию Манчжурии, передал ее, а также захваченное им японское оружие Компартии Китая. В начавшейся в стране гражданской войне (1946-1949 гг.), помощь СССР КПК оказалась более эффективной, чем США- гоминдану. Советский Союз только в 1945 г. помог КПК подготовить 300 тыс. бойцов (по другим данным -до 1 млн.), кроме того в Народно-освободительную армию Китая были направлены советские военные инструкторы, имеющие опыт Великой Отечественной войны.66

Все это, как и гражданская война в Греции, (1944-1949) начатая и проигранная коммунистами, стремившимися после освобождения страны от германо-фашистской оккупации прийти к власти, не имело никакого отношения к достижению целей войны невоенными средствами. Показательно, что поскольку СССР не мог осуществить военное вмешательство в Греции, И.В. Сталин, судя по воспоминаниям югославского (впоследствии) диссидента М. Джиласа, выражал крайний скептицизм по поводу перспектив победы греческих коммунистов.67

Интересно отметить, что, несмотря на изобилие измышлений относительно «подрывных действий» стран Запада против СССР, родившихся в годы холодной войны, один из ведущих советских специалистов по идеологической борьбе Н.Н.Яковлев констатировал интересную особенность. Как он писал, в США разработка планов военных действий с использованием атомного оружия против Советского Союза как потенциального противника началась еще в 1945 году. В то же время подрывная деятельность, а к ней он относил засылку агентуры, поиск контактов с вооруженными группами, которые вели борьбу против советской власти со времени фашистской оккупации (Западная Украина, Прибалтика), по его мнению, «приобретает широкий размахс 1949 года».68

Это, видимо, не случайная дата, это год, когда США лишились монополии на ядерное оружие. Конечно, до паритета в ядерной мощи в 1949 г. было еще далеко, даже в 1961 г. американские арсеналы ядерного оружия в 17 раз превосходили советские (5000 ядерных боеприпасов против 300).69 Однако, что имело принципиальное значение, на протяжении всего периода «холодной войны» ни разу не возникало такой ситуации, при которой политическое руководство Советского Союза или Соединенных Штатов было бы убеждено в возможности достижения легкой и быстрой военной победы над оппонентом. Даже в период, когда США обладали ядерной монополией и господством на морях Вашингтон вынужден был считаться с тем, что на возможных театрах военных действий в Европе и Азии СССР успешно проводил линию «на создание и поддержание подавляющего преимущества в обычных средствах борьбы».70 Кроме того, Советский Союз обладал довольно эффективной системой ПВО, а его истребительная авиация, как показала война в Корее (1951-1953 гг.) по меньшей мере, не уступала американской.

Соответственно, военные США не могли быть абсолютно уверены, что ядерная бомбардировка целей на территории СССР окажется возможной.

В свою очередь, советское руководство не могло не учитывать быстрый рост ядерных арсеналов США, а также относительную неуязвимость их территории, сохранявшуюся до появления у СССР межконтинентальных баллистических ракет (МБР начали приниматься на вооружение в 1959 г.).

Обе стороны искали выход из сложившейся патовой ситуации за счет количественного наращивания и качественного совершенствования военных арсеналов. В итоге очень быстро был перейден порог «разумной достаточности» в накапливании запасов оружия массового поражения. Его применение в глобальной войне с участием обеих сверхдержав вполне вероятно привело бы к уничтожению основных центров человеческой цивилизации.

Возникшая после второй мировой войны ситуация не означала, что прямое военное столкновение между СССР и США и созданными ими системами союзов в принципе стало невозможным. Эскалация какого-либо из локальных конфликтов, техническая ошибка могли вовлечь сверхдержавы в омут взаимоуничтожения. Советский Союз и Соединенные Штаты несколько раз оказывались вблизи рубежа, перейдя который было бы трудно избежать войны. Это, в частности, Берлинский кризис 1948 г., война в Корее 1950-53 гг., Берлинский кризис 1961 г., Карибский кризис 1962 г. Однако в каждой из этих ситуаций правящие элиты обеих стран приходили к выводу, что время для решающей пробы сил еще не пришло.

Патовое положение в области военного соперничества получило и официальное признание. Еще в 1956 г. на ХХ съезде КПСС прозвучал вывод о том, что новая мировая война не является фатально неизбежной. С началом разрядки 1970-х гг., с заключением договора ОСВ-1, констатировавшего бессмысленность дальнейшего наращивания количества стратегических носителей ядерного оружия, СССР и США начали оговаривать своего рода «кодекс» противоборства, позволяющий свести до минимума риск глобального военного конфликта.

При этом противоречия между двумя «сверхдержавами» и их системами союзов оставались неразрешенными. Различия в идеологии, принципах организации политической и экономической жизни были слишком велики, чтобы рассчитывать на мирную «конвергенцию» двух систем. Но если такой быстрый и радикальный путь решения существующих антагонизмов как глобальная война оказывался неприемлемым для обеих сторон, то на первый план начали выходить иные цели и средства политики, допускавшие лишь ограниченное использование военной силы.

Если цель - сокрушения оппонента прямым, масштабным применением военной силы оказалась недостижимой, то вполне логичным было поставить промежуточные задачи. И США, и СССР стремились расширить свою систему союзов, ослабить внутреннее единство стран, рассматривавшихся в качестве потенциальных противников.

Для решения этих задач использовались идеологические, политические, экономические и военные средства, включая тайные операции и терроризм, причем каждая из сторон имела свои сильные и слабые стороны. Естественно, характер использования этих средств и соотношение между ними были различными, зависели от того, каким был объект вмешательства.

Гонка вооружений не прекращалась хотя, начиная с 1970-х гг. она служила не столько подготовке к взаимному истреблению, сколько средством - создать инструменты политического шантажа потенциального противника, заставить его тратить ресурсы на создание новых средств ОМП. Так широко разрекламированная Р. Рейганом в 1983 г. программа создания оружия «звездных войн» при

Ё  ТЇ

 

существовавшем тогда уровне технологий не могла быть быстро реализована. Однако советское руководство в последующие годы, при М.С. Горбачеве, пошло на существенные уступки, чтобы побудить США отказаться от планов милитаризации космоса.

а) Идейно-пропагандистские средства

Обе стороны в годы «холодной войны» придавало особое значение пропаганде, идеологической борьбе. Каждая из них стремилась представить свое общество в наиболее выигрышном свете, одновременно изображая оппонента «империей зла». При этом первоначально Советский Союз имел определенные преимущества. Будучи «закрытой» страной со строжайшей цензурой он имел возможность фильтровать и фабриковать информацию, как на «входе», так и на «выходе», в этом ему помогали действующие легально во многих государствах коммунистические и рабочие партии. Представляя общественности Запада идеализированный имидж СССР, контролируемые ими СМИ публиковали сведения о забастовках, стачках, ущемлении прав трудящихся в США и союзных им странах, которые воспроизводились советской прессой. Симпатии к Советскому Союзу и интерес к «коммунистическому эксперименту» длительное время проявляли многие, в том числе и беспартийные интеллектуалы в странах Запада.

Разумеется, информация о репрессивном характере режима, нехватке продуктов первой необходимости во многих районах страны, убогости быта доходила до общественности стран Запада от так называемых «невозвращенцев», корреспондентов западных изданий, которым удавалось увидеть что-нибудь кроме относительно благополучной Москвы. Но эти разоблачения дезавуировались левыми, коммунистическими СМИ как злопыхательские и злонамеренные. Однако со временем прочность «железного занавеса» стала слабеть.

Сильным ударом по международному престижу СССР было разоблачение культа личности И.В. Сталина на ХХ съезде КПСС. Косвенно, это подтвердило правильность негативных суждений о советском строе. Оно положило начало трениям в международном коммунистическом движении, возникновению напряженности в отношениях между КПСС и Компартией Китая.

Постепенно режим «закрытости» стал уходить в прошлое. Граждане СССР, получая соответствующее разрешение, получили возможность выезжать в зарубежные страны, убеждаясь, что жизнь в них далека от тех образов, которые представляла официальная пропаганда. С ростом уровня жизни в Советском Союзе населению стали доступны радиоприемники с коротковолновым диапазоном способные, несмотря на глушение, принимать передачи зарубежных радиостанций, что создавало известный плюрализм в освещении событий. По возможно завышенной оценке Д. Эбшайра, помощника госсекретаря США в 1970-73 гг. «аудитория» зарубежного вещания в Советском Союзе достигала 35-40 млн. чел.71 «Закрытость» восточноевропейских стран, союзных СССР, в силу их географический, культурной близости к Западной Европе, завершилась даже раньше. По мнению Д.Эбшайра, зарубежное вещание достигало, по меньшей мере, половины жителей Восточной Европы.72 Массированная кампания «контрпропаганды» начатая в СССР при Ю.В.Андропове и частично сдублированная в восточноевропейских союзных ему государствах отдачи не дала.

Сам по себе идеологический плюрализм, многообразие различных суждений об обществе, текущих событиях, доступных широким массам населения, отнюдь не

являются фактором дестабилизации. Напротив, как показывает опыт демократических стран Запада, они создают «информационный шум», который глушит радикально-экстремистскую пропаганду, фрагментирует общество и препятствует появлению сильной антисистемной оппозиции (если для ее появления нет весомых объективных причин).

Однако для стран так называемого «реального социализма» возрастающая идеологическая «проницаемость» «железных занавесов» стала источником серьезных проблем. Легитимность правления коммунистических и рабочих партий строилась не на волеизъявлении избирателей, завоеванном в ходе соревнования на свободном рынке идей, а на претензиях на обладание абсолютной истиной - как построить совершенное общество, отвечающее вековым мечтам человечества. Утрата веры значительной части населения в обоснованность этой претензии вела к дискредитации правящей партии.

При этом вполне возможно, что при исходно свободной конкуренции на рынке идей, предполагающей сопоставление действительных достижений, так называемый «реальный социализм» не был бы фатально обречен на поражение.

Сторонники либерально-демократической идеологии акцентировали внимание на том, что страны Запада обеспечили человеку значительно более широкий спектр индивидуальных прав и свобод, чем государства «реального социализма» и в то же время, в послевоенные годы, сумели придать рыночной экономике социальную направленность. Итогом стало повышение уровня жизни большинства населения. Создание довольно эффективных механизмов регулирования рыночной экономики обеспечило возможность значительного смягчения негативных последствий циклических кризисов.

В СССР же действительностью стало то, чего не было во многих странах Запада. Это бесплатное и доступное для выходцев почти из всех слоев общества образование (в том числе и высшее); бесплатное, хотя и несколько уступающее по качеству зарубежному платному, медицинское обслуживание (средняя продолжительность жизни в СССР в 1988 г. достигала 70 лет, в то время, как в ведущих странах Запада - 75-76 лет).73 Уровень жизни большинства граждан СССР был ниже, чем «среднего класса» в странах Запада, но в 1970-1980-е гг. в стране практически не существовало нищих, очень бедных и обездоленных, разрыв в уровнях дохода высшего и низшего децилей населения был намного меньшим, чем в США.

Советские идеологи довольно убедительно указывали на то, что успехи в области обеспечения благосостояния могли быть большими, если бы не колоссальные жертвы, потери и разрушения в годы Великой Отечественной войны, необходимость поддерживать высокий уровень военного потенциала. Тем не менее, в условиях «перестройки» с началом периода гласности и демократии, когда цензура была фактически отменена, авторитет официальной, партийной пропаганды КПСС, в том числе связанной с освещением деятельности и намерений лидеров, инициировавших «перестройку», начал стремительно падать.

Можно предположить, что главная причина была в шоковой реакции граждан СССР на разоблачение лживости официальной советской пропаганды, которая десятилетиями замалчивала многие факты Отечественной истории, игнорировала создание социально ориентированной рыночной экономики в странах Запада, решение ими многих противоречий, которые догматы марксистско-ленинской теории представляли в качестве неразрешимых.

Едва ли есть основания утверждать, что большинство населения СССР перешло на «антисоветские» позиции. Скорее, речь шла о возникновении ситуации идеологической дезориентированности, растерянности, которая была благоприятна для деятельности весьма активного меньшинства ориентировавшегося на западные, либерально-демократические ценности. По оценке директора Центра Ю.Левады Л.Д. Гудкова, в конце 1980-х гг. модель либерально-демократического развития представлялась привлекательной лишь 16-18 % советских граждан, 6-8 % были приверженцами социал-демократической, шведской модели социализма, примерно 40 % верили в возможность перехода к обновленной и очищенной от недостатков версии советской системы.74

б). Политические средства дестабилизаций

Оказание поддержки антисистемным политическим силам, действующим на территории стран отнесенных к «недружественным» выступало важнейшим инструментом «холодной войны». Основным критерием выбора союзников выступало совпадение идейно-политических позиций, хотя этот принцип нередко нарушался.

Основным и естественным союзником СССР за пределами границ его системы союзов выступали коммунистические и рабочие партии, которые, как и во времена Коминтерна, получали финансовую поддержку (через закупку по заведомо завышенным ценам части тиражей зарубежных коммунистических изданий, помощь в подготовке кадров, совместные фирмы и т.д.). Как утверждал В. Бакатин, недолгое время после провала заговора ГКЧП возглавлявший КГБ, речь шла о суммах, порядка 22 млн. долл. ежегодно, последний такой взнос был сделан в 1989 г., в 1990 г. сумма была урезана вдвое.75

Несмотря на это, Советский Союз столкнулся с определенными проблемами в сфере взаимоотношений с зарубежными коммунистическими и рабочими партиями.

Малочисленные и маловлиятельные в своих странах компартии твердо стояли на позициях отстаивания интересов СССР, но они не имели достаточного влияния, чтобы стать инструментом их «дестабилизации». Компартии, добившиеся существенного влияния (Италия, Франция, позднее Испания) могли его расширить лишь доказав избирателям, что они не являются деструктивной для политических систем своих стран силой. Соблазн оказался достаточно велик, чтобы в 1970-е гг. зародилась концепция «еврокоммунизма», подразумевавшая дистанцирование ряда компартий от КПСС и СССР. Эта концепция предполагала, что «еврокоммунисты» будут следовать национальным традициям своих стран, соблюдая нормы либеральной демократии, идеологического и политического плюрализма. Начавшая полемика КПСС с «отступниками» отнюдь не способствовала укреплению международных позиций СССР.

Значительное внимание Советский Союз уделял многочисленным движениям гражданских инициатив - антивоенным, экологическим, молодежным, женским и т.д. - надеясь выявить в них «антикапиталистический» потенциал. Однако большинство подобных организаций тяготели к позиции «равноудаленности» от СССР и США.

На вопрос о том, поддерживал ли Советский Союз структуры, прибегающие к методам террора для дестабилизации положения в своих странах, ответ будет положительным. Оказывалась помощь коммунистическим и рабочим партиям,

     s

легальная деятельность которых была запрещена и, действуя в подполье, они использовали соответствующие средства борьбы. В то же время руководство СССР стремилось избегать прямых связей с некоммунистическими организациями, рассматривающимися в странах Запада в качестве террористических.76

Исключение, судя по имеющимся документам, делалось для структур, которые рассматривались как национально-освободительные движения, вели борьбу (в том числе и методами террора) против колониальных властей, прозападных правительств в странах «третьего мира», режима апартеида в ЮАР, израильской оккупации палестинских территорий.77 Как, например, отмечалось в широко разрекламированной в странах Запада в начале 1990-х гг. совместной работе известного специалиста по секретным операциям К. Эндрю и перебежчика из СССР О.Гордиевского: «Не КГБ породило ближневосточный терроризм, но оно не стояло от него в стороне». Как отмечали авторы, в СССР прошли обучение сотни активистов Организации освобождения Палестины (ООП), возглавлявшейся Я. Арафатом, о причастности которых к террористической деятельности в Москве не могли не знать.78

Судя по имеющимся данным, с ведома советского руководства, значительная часть работы по поддержке радикальных сил в странах Азии, Африки, Латинской Америки и даже Западной Европы, выполнялась спецслужбами восточноевропейских стран, особенно ГДР. Как стало известно, «□ В 1975 году военные консультанты из ГДР и сотрудники "Штази" работали в Южном Вьетнаме, участвовали в разработке и подготовке операции по захвату Сайгона. Путчу 1964 года на Занзибаре предшествовало посещение острова сотрудниками "Штази", одним из которых, говорят, был легендарный Маркус Вольф, шеф разведки "Штази". Палестина, Судан, Южный Йемен, Мозамбик, Ангола, Эфиопия, Родезия, Зимбабве, ЮАР, Намибия - во всех этих горячих точках идеи марксизма-ленинизма внедрялись при поддержке "Штази"... Именно инструкторы из ГДР обучали арабских террористов и членов "Rote Armee Fraktion" - RAF, лево-экстремистской подпольной организации, державшей в семидесятые годы в страхе Западную Германию».79

Весьма сомнительно, что поддержка леворадикальных, коммунистических группировок в странах Азии и Африки была тем фактором, который позволил СССР в 1950-1970-е гг. значительно расширить свою систему союзов. В большинстве стран, с которыми Советский Союз развивал отношения дружбы и сотрудничества (Египет, Сирия, Ирак, Ливия, Сомали, Ангола, Эфиопия, Южный Йемен, Ангола, Мозамбик и др.) тогда к власти пришли национально-патриотические силы. В основном, их возглавляли не коммунисты, а выходцы из военной среды, неудовлетворенные зависимостью своих стран от государств Запада, ориентирующиеся на цели модернизации. Рассчитывая на получение помощи от СССР они, порой использовали коммунистическую риторику, соглашались с «социалистической ориентацией» развития. При этом в Советском Союзе закрывали глаза на то, что во многих странах якобы «социалистической» ориентации

76 Например, в 1989 г. просьба Рабочей партии Ирландии, участвующей в террористических действиях против Великобритании об организации подготовки для нее кадров была отклонена. См. http://psi.ece.jhu.edu/~kaplan/IRUSS/BUK/GBARC/pdfs/terr-wd/ira89-2.pdf. Правда, не исключено, что ранее, до времени утверждения «нового политического мышления» подобные просьбы удовлетворялись.

Ne

79 См. «Штази» и самый страшный этап в истории ГДР. http://www.dw-

 Ті

New York, 1991, p. 546.

79 См. «Штази» и самый

world.de/dw/article/0,,870757,00.html

См. http://mendkovich.livejournal.com/474335.html 78 C.Andrew, O.Gordiewsky. KGB. The Inside Story. On its Foreign Operations from Lenin to Gorbachev.

 

деятельность компартий была запрещена или ограничена. Главным критерием определения «друзей» для СССР в условиях холодной войны была антиамериканская, антизападная направленность их внешней политики. Не учитывалось, что она может быстро меняться.

В итоге, единственными последовательными и принципиальными союзниками СССР стали Монголия, Куба и Вьетнам, на деле предпринявшие попытку построить социализм с использованием советского опыта. Большинство национально-патриотических режимов, исходя из прагматических соображений или после смены лидера (нередко насильственной) со временем начали дистанцироваться от СССР. Наиболее резким был разрыв с Египтом, который в 1972 г. выслал из страны советских военных советников, а затем, приняв посредничество США, пошел на нормализацию отношений с Израилем.

Причины охлаждения отношений СССР с дружественными ему режимами в развивающихся странах были довольно многообразны. В какой-то мере сказалась ограниченность его возможностей - удовлетворять растущие запросы на экономическую помощь. Для части обогатившейся элиты и чиновничества обременительными стали рассуждения о «социалистической» ориентации. Негативную роль сыграла политика СССР в Афганистане. Ввод войск в нейтральную, неприсоединившуюся страну, к тому же сопровождавшийся свержением правительства Амина, просившего о военной помощи, вызвал возмущение во многих странах Азии и Африки. Наконец, сказалась и американская политика «дестабилизации» близких к СССР режимов.

Политика США, в годы холодной войны, была подчинена логике противостояния с СССР, что также порождало «двойные стандарты», расхождение реально проводимого курса с его идеологическим обоснованием.

На словах страны Запада отстаивали идеалы либеральной демократии, осуждали режимы, нарушавшие или ограничивавшие гражданские права и свободы. Применительно к СССР, другим странам Варшавского договора слова соответствовали делам.

Массовые политические партии, разделяющие ценности либеральной демократии здесь, вплоть до апогея перестройки в Советском Союзе, не могли возникнуть, деятельность оппозиции правящим партиям незамедлительно пресекалась. Однако немногочисленные группы правозащитников (их деятельность активизировалась с подписанием СССР и его союзниками Хельсинских соглашений и приятия ими обязательств соблюдать права человека) пользовались значительной зарубежной поддержкой. Да и сами правозащитники прекрасно понимали, что их разоблачения ситуаций, связанных с преследованием людей за убеждения, а не за действия, злоупотреблениями властью партийной бюрократией, пренебрежения ею интересами рядовых граждан бесполезно адресовать руководству правящих компартий. Они исходно апеллировали к общественному мнению и лидерам стран Запада, надеясь на то, что руководители СССР пойдут на уступки внешнему давлению, не захотят, чтобы у стран «реального социализма» сформировался имидж тоталитарных, репрессивных государств.

Эти апелляции встречали отклик. Деятельность правозащитников широко освещалась зарубежными СМИ, в том числе и ведущими вещание на страны Варшавского договора. Тема прав человека неизменно поднималась на всех встречах на высшем уровне. В случае вынужденной эмиграции, активисты правозащитного движения из СССР и стран Восточной Европы могли рассчитывать на вполне приличные условия жизни и работы.

Ти

 

Здесь уместно напомнить о различиях между «агентами» и «агентами влияния». Правозащитники в Советском Союзе, бесспорно, не были платными агентами государств НАТО. Более того, правозащитное движение играло определенную позитивную роль. Оно, в какой-то мере, будоражило страну, противостояло бюрократическому аппарату власти, заводящему ее в тупик. Показательно также, что многие «диссиденты», такие как А.Солженицын, А. Зиновьев, Э. Лимонов и другие, получив возможность относительно свободно высказывать свои взгляды, отнюдь не стали выступать с «прозападных» позиций. Основатель и редактор диссидентского журнала «Континент», издававшегося в Париже, В. Максимов писал в одной из последних своих работ: "Вы можете прочесть все мои труды, перелистать все изданные мной журналы и убедитесь, что я никогда не выступал против России. Я выступал против идеологии. Я считал, что это -единственный груз, который мешает России развиваться, становиться более великой, могущественной страной. Это была моя большая трагическая ошибка. И о ней на старости лет я весьма сожалею. И все же я думаю, что если бы нам шаг навстречу был бы сделан вовремя, обошлось бы без таких потерь".80

Руководство КПСС считало, что в Советском Союзе нет почвы для возникновения оппозиции. Соответственно люди, выступающие с критикой власти или отдельных ее представителей, стремящиеся критически оценить положение дел в обществе, в лучшем случае рассматривались как «политические неустойчивые», попавшие под враждебное идеологическое влияние. В худшем - как агенты зарубежных спецслужб или психически ненормальные, подлежащие принудительному лечению. «Инструкция о неотложной госпитализации психически больных, представляющих общественную опасность» была принята еще в 1961 г. В 1967 г. было создано отдельное, пятое Управление КГБ по организации контрразведывательной работы по борьбе с идеологическими диверсиями противника. Судя по ежегодным отчетам Управления перед ЦК КПСС, масштабы диссидентской деятельности были довольно значительны. В 1970-е гг. ежегодно проводились «профилактические беседы» с 15-20 тыс. человек, совершивших «политически вредные поступки». Иначе говоря, людей вызывали в КГБ и предупреждали о неизбежности применения против них карательных мер, если они не изменят характер своего поведения. Этот метод, введенный по инициативе Ю.В. Андропова, был довольно эффективен и позволял сократить число арестов и судебных преследований. Так, по статистике КГБ, из 63108 человек, подвергнутых превентивным мерам в 1971-1974 гг., лишь 50 впоследствии создали проблемы для органов госбезопасности.81

Каждый год пресекалась деятельность десятков «националистических и антиобщественных» групп, изымались десятки тысяч листовок и самиздатовских работ, выявлялись их авторы. Осуществлялся и социологический анализ диссидентства, который, в частности показывал, что оппозиционные настроения затрагивают все слои общества. Например, в 1975 г. среди выявленных «авторов» (числом 1277) 26,3 % были рабочие, 19,3 % - служащие и ИТР, 2,6 % - колхозники, 4,9 % - студенты, 15,4% - пенсионеры, 17,1 % - учащиеся техникумов, школ и ПТУ, 12,8 % - лица без определенных занятий, ранее осужденные. Небезынтересно отметить, что почти треть «выявленных» несогласных были членами КПСС и кандидатами в члены КПСС. Изучались и мотивы оппозиционных настроений и

 

     MTTTTTF

80 В. Максимов. Пока вы красите церкви, они красят авианосцы□ Российская газета, N 3936, 28

ноября 2005 г.

81 А. Север, А. Колпакиди. КГБ. Академия спецслужб. М., ЭКСМО, 2010, с. 472.

81 А. Север, А. К

Ё  її

 

показательно, что лишь 8,5 % признали, что находились под влиянием передач зарубежного радиовещания.82

Неудивительно, что в условиях холодной войны любые критики существующего режима рассматривались властными структурами как «агенты влияния» зарубежных спецслужб. При этом утрачивалась возможность диалога с критически мыслящими людьми, своевременное выявление реально существующих в обществе проблем. Фактически, руководители КПСС повторили ошибку охранительной политики самодержавия, подготовили крушение СССР.

Репрессии в отношении инакомыслящих, правозащитного движения, позволяли странам Запада обеспечивать реализацию двух целей, оборонительной и наступательной.

С одной стороны дискредитировали СССР и идею «реального социализма» в своих метрополиях. Показательно, что те компартии, которые приняли концепцию «еврокоммунизма» также критиковали СССР и союзные ему страны за репрессивную внутреннюю политику.

С другой стороны существовали надежды, что со временем диссидентские движения смогут стать серьезным фактором политической жизни своих стран. Это произошло в Венгрии в 1956 г., когда разоблачение сталинизма вылились в антикоммунистическую революцию; в Чехословакии в 1968 г., когда правящая компартия попыталась осуществить идею «социализма с человеческим лицом»; в Польше в 1980-1981 гг., когда возникло массовое движение «Солидарность», отрицавшее право коммунистов править от имени рабочего класса.

В этих ситуациях, по линии спецслужб, частных фондов, профсоюзов, общественных организаций стран Запада силам, оппозиционным коммунистам, начинала оказываться весьма существенная поддержка. Точные суммы и масштабы ее пока неизвестны. Например, «Солидарности» оказывалась финансовая помощь, контролируемые ею СМИ получали технику, необходимую для увеличения тиражей, предоставлялась гуманитарная помощь (продукты питания, одежда, обувь и т.д.), которая распределялась среди населения от имени мятежного профсоюза.83

Однако и здесь проявились «двойные стандарты». Так, на словах симпатизируя идее «социализма с человеческим лицом», когда она была выдвинута в Чехословакии, правящие круги США крайне негативно воспринимали фактически принявшую ее Компартию Италии. В публикациях весьма влиятельного Совета по международным отношениям - организации, объединяющей политическую, академическую, деловую и военную элиту Соединенных Штатов, прямо и недвусмысленно ставился вопрос о том, что приход к власти коммунистов, даже принявших отдельные либерально-демократические ценности, в стране НАТО

84

неприемлем.

Если рассматривать политику США под углом зрения приоритетности для Вашингтона интересов ведения холодной войны, то никакого противоречия не возникает. Переход любой страны Варшавского договора от жесткого авторитарного режима советского типа к либерально-демократической модели, пусть и опирающейся на социалистические ценности, был бы выигрышем для НАТО, обещающим отход соответствующего государства от односторонней ориентации на политику Москвы. Напротив, транзит от либеральной демократии к социализму «с

     MTTTTTF

82Там же, с. 485-487.

83 Я. Стренковский. Солидарность с «Солидарностью». Новая Польша, № 7-8, 2007.

http://www.novpol.ru/index. php?id=830

84 См. Eurocommunism and Detente. A Council of Foreign Relations Book. Ed. R.L. Tokes. NY, 1978.

Ё  41

 

человеческим лицом» в Италии, стране НАТО, обещающий «потепление» ее отношений с СССР, стал бы поражением США.

Аналогичный прагматический подход преобладал в Вашингтоне и в иных ситуациях. На словах декларируя приверженность демократическим ценностям, США открыто поддерживали диктаторские режимы, при условии их враждебности коммунизму (Южная Корея, Южный Вьетнам, Индонезия и др.). Более того, они инициировали свержение правительств, пришедших к власти демократическим путем, если их политика начинала идти вразрез с интересами Соединенных Штатов, что и произошло в Чили в 1973 г.

Готовность видеть союзников в любой политической силе, негативно относящейся к СССР, впоследствии стала источником серьезных проблем для самих США. Так, поддерживая и вооружая исламских радикалов, развернувших вооруженную борьбу против советских войск, вступивших в Афганистан в 1978 г., Вашингтон не учитывал, что фундаменталисты относятся к странам Запада не менее враждебно, чем к СССР. Уже в 1988 г., когда стало ясно, что советские войска готовы уйти из Афганистана, был создан «Международный исламский фронт джихада против иудеев и крестоносцев», военным крылом которого стала «Аль-Каида» руководимая Усамой Бен Ладаном.85 Основной мишенью «фронта» стали США и Израиль.

в).Экономическое оружие дестабилизаций

В условиях углубления международного разделения труда, роста международной торговли, объем который после второй мировой войны увеличивался более высокими темпами, чем производство, становления интеграционных процессов, «экономическое оружие» дестабилизации, хотя оно и не привлекало к себе столь пристального внимания, как пропагандистские кампании и политические убийства, стало играть важнейшую роль.

Такой инструмент провоцирования трудностей в странах, где к власти пришли нежелательные западным «центрам силы» режимы как экономическая блокада, был известен достаточно давно. Абсолютным оружием в годы «холодной войны» она не стала. Так, введение в 1949 г. ограничений на торговлю с СССР и союзными ему странами, создание, под эгидой США КОКОМ (Координационного комитета по экспортному контролю) нанесло определенный ущерб, хотя оценить его размеры трудно. СССР обладал достаточным научно-техническим, разведывательным и экономическим потенциалом, чтобы достичь в конце 1960-х - начале 1970-х гг. паритета со странами НАТО в военной мощи.

Но не исключено, что именно «отсечение» стран Варшавского договора от мирового рынка, от быстро развивающихся в странах Запада «высоких» технологий стало не последней причиной возникновения «механизма торможения», приведшему к крушению СССР и его систему союзов.

Введение США запретов на торговлю с Кубой, Северным Вьетнамом несмотря на высокую степень зависимости этих стран от внешней торговли, не привели к падению или изменению политики «дестабилизируемых» режимов. Советский Союз смог прийти на помощь Кубе, став покупателем основной ее экспортной продукции -сахарного тростника, поставляя ей все необходимое для более или менее стабильного развития. Советские корабли прорывали блокаду портов Северного Вьетнама, ВМС США не решались их топить, что использовалось вьетнамцами для своих целей. По докладу министра морского флота СССР В. Бакаева, «вьетнамские морские власти искусственно задерживали выгрузку советских судов, считая, что

     MTTTTTF

85 Подробнее см. Загладин Н.В., Путилин Б.Г. Международный терроризм: истоки, проблемы,

противодействия. М., 2006.

Ё  И

 

чем больше советские суда будут находиться в Хайфоне, тем дольше сохранится относительная безопасность в порту. Более того, транспорты ставились у зенитных береговых батарей, имея в виду, что американцы воздержатся от их бомбежки, так как на них находятся русские. Особое беспокойство у министра вызывало то, что во время американских налетов к советским кораблям подходили вьетнамские катера и из-под их бортов открывали огонь по самолетам противника, вызывая тем самым огонь с американских самолетов по советским судам».86

Тем не менее, ресурсы и возможности Советского Союза имели свои пределы, и противостоять всем попыткам экономической дестабилизации, предпринимаемым США и их союзниками, он объективно не имел возможности. Подорвать экономику крупной страны, имеющей развитую систему международных связей, было бы довольно затруднительно, но борьба в годы холодной войны велась, в основном, вокруг стран «третьего мира», глубоко интегрированных в мировую рыночную экономику.

Классическая модель их экономической дестабилизации включала такие акции, как:

-    спекуляции на мировом валютном рынке, сбивающие курс национальной

валюты, что вело к росту цен на основные потребительские товары;

-    искусственное понижение цен на традиционные предметы экспорта, что

сокращает валютные поступления, приводит к дефициту торгового баланса;

-    взвинчивание цен на традиционные продукты импорта, особенно товары

первой необходимости, что порождает их нехватку и ускоряет инфляцию;

-    транснациональные корпорации и банки (ТНК и ТНБ), связанные с ними

местные предприниматели организуют «бегство» капиталов из страны, что ведет к

спаду деловой активности, сокращает внутренние источники экономического роста;

-    ТНК и ТНБ сворачивают производство на своих филиалах внутри страны, что

вызывает рост безработицы и социальной напряженности;

-    Международный валютный фонд (МВФ) и консорциумы транснациональных

банков отказываются выделять кредиты, или выставляют такие условия их

предоставления (ликвидация дефицита госбюджета за счет сокращения

государственных расходов на социальные нужды), которые заведомо вызовут

социальные протесты.

Вопрос о том, насколько были эффективны меры экономических дестабилизаций в прошлом, носит дискуссионный характер. Например, как доказывается в докторской диссертации К.А. Белоусовой, «нефтяное эмбарго», введенное арабскими странами в 1973 г. против США и их союзников в ответ на поддержку ими Израиля в очередной его войне с исламскими государствами, не оказало особого воздействия. Напротив, оно способствовало внедрению давно разработанных энерго- и ресурсосберегающих технологий, которые не использовались в условиях низких мировых цен на нефть.87

Вместе с тем, американский публицист П. Швейцер, приводя довольно обширную доказательную базу, приводит аргументы в пользу того, что крушению СССР и его системы союзов во многом способствовал сговор между правящими кругами США и Саудовской Аравии. Они, якобы, согласовали резкое снижение цен

     MTTTTTF

86 Россия (СССР) в локальных войнах и вооруженных конфликтах второй половины ХХ века. М., 2000,

с. 82.

87 К.А. Белоусова. Политика США на Ближнем Востоке в 1945-1975 гг. Диссертация на соискание

ученой степени доктора исторических наук. МПГУ, М., 2010.

Ё  ЇТ

 

на нефть, которая еще в 1970-е гг. стала основным источником валютных поступлений в СССР.88

Рассматривая опыт применения методов экономической дестабилизации в годы холодной войны важно учитывать, что они применялись в сочетании со всем арсеналов иных средств (идеологических, политических, подрывных и т.д.), что повышало их эффективность. Наиболее изученным, благодаря расследованию деятельности спецслужб США после Уотергейтского скандала, можно сказать классическим вариантом дестабилизации стала подготовка переворота в Чили. Она началась в 1970 г. с приходом к власти неугодного США президента С.Альенде и завершилась с осуществлением военного переворота в 1973 г.

Комплекс подготовительных мер включал следующее.

Во-первых - упрочение связей с верхушкой вооруженных сил, и так довольно тесное (большинство командного состава стран Латинской Америки проходило военную подготовку в США). В 1970 г. был убит командующий вооруженных сил Чили генерал Р.Шнайдер, известный как приверженец конституционного строя. Вдвое увеличилось количество военнослужащих Чили, проходящих обучение и стажировку в Соединенных Штатах. Размер военной помощи был увеличен с 7 млн. долл. в год до 70 млн., ВВС Чили получили новейшие истребители-бомбардировщики «Тайгер» с телеуправляемыми ракетами, ранее латиноамериканским странам не поставлявшиеся. Впоследствии они были использованы для штурма президентского дворца в Сантьяго.

Во-вторых, на поддержку политических сил, враждебных Альенде, были выделены значительные суммы. Непосредственно после победы Альенде оппозиционные ему СМИ и консервативные партии по линии ЦРУ получили 5 млн. долл., на муниципальные выборы 1973 г. пошло еще 1,5 млн. долл. Кроме того, оппозицию щедро финансировали американские ТНК, такие как International Telephone and Telegraph (ИТТ).

В-третьих, большое внимание уделялось экономической дестабилизации. Усилиями США были сбиты мировые цены на медь, являвшуюся основным экспортным товаром Чили, что привело к бюджетному дефициту. Контролируемые зарубежными корпорациями предприятия закрывались, что вело к быстрому росту безработицы. Крупные (не менее 1 млн. долл.) средства предоставлялись чилийским профсоюзам (в частности, водителей грузовиков), начавшим в 1973 г. забастовки, в ходе которых выдвигались заведомо невыполнимые требования. В итоге, в городах начались перебои с поставками товаров первой необходимости.

В-четвертых, постоянно предпринимались усилия по созданию в стране атмосферы напряженности. Активизировались различные левацкие, экстремистские организации, действующие в духе учения Че Геварры (не исключено, что также при поддержке ЦРУ), стремящиеся актами насилия инициировать в Чили «подлинную» революцию. Это дискредитировало власть С. Альенде и левых партий. Армия и полиция получали предлог проводить погромы в рабочих кварталах. Отдельные воинские части периодически проявляли неповиновение, что также служило подготовке мятежа.89

     MTTTTTF

88 П. Швейцер. Победа. Роль тайной стратегии администрации США в распаде Советского Союза и

социалистического лагеря. Минск, 1995.

89 Материалы слушаний в конгрессе США были частично опубликованы в СССР. См. «Заговоры

ЦРУ», М., 1979. О подготовке переворота в Чили см. также Королев Ю.Н. Чили: революция и

контрреволюция. М., 1976: Кудачкин М., Борисов А., Ткаченко В. Чилийская революция. Опыт и

значение. М., 1977.

Ё  її

 

Фактически, к моменту переворота экономика Чили была дезорганизована, уровень жизни катастрофически падал, ощущалась нехватка товаров первой необходимости, действия сельских и городских партизан нервировали население. Мощная пропагандистская кампания представляла все происходящее итогом политики «левого», «прокоммунистического» режима С. Альенде. В итоге, его свержение стало представляться многим чилийцам единственно возможным выходом, необходимым для спасения страны.

Разумеется, в каждом отдельном случае методы дестабилизации выбирались в соответствии с положением в стране, ставшей объектом вмешательства, оно тщательно изучалось. Осуществлялась четкая координация действий спецслужб США (прежде всего - ЦРУ), военных ведомств, американских ТНК, профсоюзов (АФТ/КПП) и СМИ.

Возможности противодействия дестабилизациям со стороны СССР оказались ограниченными. Там, где это было возможно, он использовал тот «козырь» которым располагал - военную мощь. В итоге, чем дальше, тем больше Советский Союз втягивался в косвенные противостояния с США и их союзниками. В 1970-е гг. их ареной стали не только Юго-Восточная Азия и Афганистан, но и Африканский континент (Ангола, Мозамбик, Эфиопия, Ливия), Центральная Америка (Никарагуа).9

Вне зависимости от исхода каждого из этих конфликтов, общий результат был один: Советский Союз тратил все больше ресурсов на военные операции на территориях, не имеющие для него жизненно важного стратегического значения, отвлекая их от насущных нужд развития собственного общества. Здесь тоже сказалось действия механизма «застоя». Не умеющие последовательно мыслить категориями национально-государственных интересов, стареющие лидеры страны считали своим долгом откликаться на большинство просьб зарубежных «друзей», не задумываясь о возможных негативных последствиях. Фактически, руководители СССР помогали своим противникам по «холодной войне» формировать образ «империи зла», стремящейся к мировому господству, пренебрегающей нуждами и потребности населения собственной страны.

Вопрос об ограниченности ресурсов СССР, судя по имеющимся документам, начал ставиться после ввода советских войск в Афганистан. Так на заседании Политбюро ЦК КПСС 10 декабря 1981 г. рассматривался вопрос об оказании помощи Польше, столкнувшейся с кризисом, вызванном подъемом движения «Солидарность». Большинство участников заседания высказались против как ввода войск в Польшу, так и против предоставления ей дополнительной экономической помощи, о чем просил В. Ярузельский. Наиболее резкую позицию занял Ю.В. Андропов. Он заявил: «□ Постановка вопроса о выделении товаров в качестве экономической помощи носит нахальный характер, и все это делается для того, чтобы, если потом мы что-то не поставим, им можно было бы всю вину свалить на насП Мы не можем рисковать. Мы не намерены вводить войска в Польшу. Это правильная позиция, и нам нужно ее сохранять до конца. Я не знаю, как будет обстоять дело с Польшей, но если даже Польша будет под властью «Солидарности», то это будет одно. А если на Советский Союз обрушатся капиталистические страны, а у них уже есть соответствующая договоренность с различного рода экономическими и политическими санкциями, то для нас это будет

     MTTTTTF

90 Подробнее см. Россия (СССР) в локальных войнах и вооруженных конфликтах второй половины ХХ

века. М., 2000, Приложение 2.

Ё  ЇТ

 

очень тяжело. Мы должны проявлять заботу о нашей стране, об укреплении Советского Союза. Это наша главная линия».

К сожалению, чтобы занять столь взвешенную позицию, советским лидерам пришлось столкнуться с негативными последствиями появления «ограниченного контингента» в Афганистане. Трудно сказать, какими путями пошло бы мировое развитие, прояви они такое здравомыслие раньше, хотя бы в 1970-е годы.