18. Модернизационная политика: проблемы и противоречия

Игнорирование или недооценка серьезности стоящих перед страной проблем, скорее всего, приведет к крайне негативным последствиям. Вероятное их обострение само по себе опасно, кроме того, оно способно породить у зарубежных «друзей» России стремление - осуществить ИПН на ее территории. Так, по мнению Н. Димлевича, сотрудника Центра исследования глобализации (Монреаль, Канада), не исключено, что в 2011-2012 «избирательные годы» США и некоторые другие страны НАТО попытаются осуществить сценарий «цветные революции» в России. Сценарный вариант, по его предположению, ориентирован на создание России дополнительных проблем на Северном Кавказе. В подтверждение этой версии канадский эксперт ссылается на то, что в этом регионе действует около сотни иностранных НПО и представителей информационных сетей, собирающих материалы о нарушениях прав человека, особенно во время вооруженного конфликта вокруг Чечни. «За этой деятельностью, - пишет автор, - стоит план - подготовить почву для создания «Международного трибунала по Чечне» аналогичного Международному трибуналу по бывшей Югославии». Одновременно ведется пропагандистская кампания. «Она призвана убедить население Северокавказских республик в том, что Россия осуществила геноцид в отношении народов Северного Кавказа, присоединила их территории силой. Соответственно, международному сообществу дается сигнал, что народы Кавказа заслуживают защиты от России».^¶

Конечно, к подобным суждениям или предостережениям можно и нужно относиться с определенной осторожностью. Однако нельзя не учитывать, что как раз в 2011-2012 гг. США планируют свернуть активные военные операции в Афганистане. Соответственно, прагматическая заинтересованность в транзите грузов через территорию России уменьшится. По оценке Центра Восточных исследований (Варшава, Польша) после этого обострится конкурентная борьба за влияние на богатые ресурсами среднеазиатские государства СНГ, где сталкиваются экономические и геополитические интересы России, США, стран ЕС, Китая, Ирана, Турции и исламских радикалов.^¶

В этой ситуации, отвлечение внимания России на внутриэтнические и внутриполитические проблемы окажется объективно выгодно почти всем основным «игрокам» на международной арене, которые могут и договориться о совместных действиях по ее ослаблению.

Вполне вероятно, что Президенту России, который будет избран в 2012 году, предстоит столкнуться с ситуацией серьезных вызовов безопасности страны, от которых не защитит обладание ядерным оружием.

С учетом опыта и уроков перестройки можно предположить, что в гипотетической ситуации усиления дестабилизионных акций извне, опирающихся на нерешенность массы внутренних проблем, самое опасное состоит в выборе политики, построенной по принципу «иного не дано». Одномерный курс, который может оказаться ошибочным, но заведомо исключает возможность альтернативного выбора, неизбежно заводит в тупик, ведущий к разрушению государства.

Альтернативы существуют всегда, только не всегда они очевидны, не всех они устраивают и «плюсы» от их реализации порой не перевешивают «минусы».

В современных условиях властные структуры взяли на себя инициативу призывов к переменам. Президент Российской Федерации и его администрация сформулировали идею модернизации страны, что должно диверсифицировать ее производство, сделать его более наукоемким и лучше защищенным от кризисных явлений. Выдвинуты предложения об ужесточении борьбы с коррупцией, реформировании МВД и другие, предполагающие устранение из жизни общества факторов, вызывающих наибольшее раздражение граждан.

На первый взгляд речь идет о программе, способной, как и идеи «перестройки» в свое время, консолидировать большую часть общества. Действительно, кто же будет возражать против повышения конкурентоспособности экономики, усиления противодействия криминалитету, совершенствования работы органов власти и управления, улучшениях их взаимодействия с институтами гражданского общества? Кроме того, альтернативами модернизации выступают: либо полный или частичный распад общества либо установление «жесткого» авторитарного режима советского типа. Последнее может быть востребовано частью общества, но такой режим не сможет создать эффективную и управляемую модель развития экономики, которая уже безвозвратно интегрировалась в действующую на либеральных принципах глобализированную систему мирохозяйственных связей. Возвращение к полуголодному существованию, карточкам и тотальному дефициту по образу и подобию Северной Кореи едва ли вызовет массовый энтузиазм.

В то же время вопрос о том, насколько реально осуществление намеченных преобразований пока остается открытым.

Известный отечественный ученый Е.Ш. Гонтмахер пишет: «Очевидно, что нынешняя Россия не только не входит в число стран первого ряда, но быстро теряет остающиеся шансы когда-либо попасть в него. Главная причина этого - архаичность (а то и простое отсутствие) институтов, механизмов и процедур, четко регламентирующих экономическую, социальную и общественно-политическую жизнь в стране. Развитие происходит в режиме «ручного управления», «по понятиям», по знакомству и т.д. И все это окутано созданными за последние годы имитациями конкуренции, выборов, свободы слова. На что хотелось бы обратить внимание, - это крайняя управленческая (а значит, и экономическая, социальная и политическая) неэффективность такого рода системы принятия решений».^¶

С учетом высокого уровня коррупции, нет никаких гарантий, что выделяемые на модернизацию средства будут потрачены эффективно. Кроме того, нельзя ожидать, что инициативы «сверху», связанные с противодействием коррупции, повышением эффективности работы государственного аппарата, встретят одобрение всех чиновников и представителей силовых структур. Уже сейчас от 25 до 40 % распоряжений Президента Российской Федерации, судя по данным его администрации, не выполняется, а фактически - саботируется.^¶

Попытки реструктуризировать «вертикаль» власти и превратить ее в более устойчивую структуру, например пирамиду, имеющую намного более широкое основание в виде мощных институтов гражданского общества, скорее всего, встретят сопротивление значительной части привилегированной бюрократической элиты. Как считает А.В. Рубцов, руководитель Центра исследований идеологических процессов Института философии РАН, «Как только мы пытаемся произвести сколько-нибудь серьезные изменения в институциональной среде, мы сталкиваемся не просто с инерцией. Мы сталкиваемся с сопротивлением, которое в момент, когда что-то реально начинает происходить, становится все более ожесточенным, а в итоге приобретает формы войны за государство».^¶

Надежды на активизацию институтов гражданского общества, бизнеса, развитие нового типа партнерства между ними и государством в решении насущных проблем страны выглядят радужно, но с учетом преобладающих в обществе настроений патернализма, инертность работы государственного аппарата не слишком реалистично. По мнению Нобелевского лауреата, выходца из России А. Гейма, с учетом низкой эффективности российской системы управления, модернизация страны - очень дальняя перспектива, требующая жизни нескольких

~ 205

поколений.^¶

Борьба с коррупцией, злоупотреблениями властью и т.д. на уровне лозунгов деструктивна, поскольку если декларируемые лозунги не имеют отдачи, то это ведет к падению доверия к лидерам их выдвинувшим.

Если же отдача есть, то ее резонанс способен привести к дискредитации всей системы власти и управления, особенно если достоянием гласности станет то, что «правонарушительная» практика разъела все существующие институты. Это неизбежно стимулирует восприятие аппарата государственного управления как инструмента "распиливания» госбюджета в корыстных интересах чиновничьей элиты. Разоблачения сотрудников МВД и властей отдельных поселков неизбежно порождают в обществе восприятие всей «властной вертикали» как института, «крышующего» криминал и сросшегося с ним. И смена названия с «милиции» на «полицию» едва ли чего-либо изменит.

Кроме того, необходимо учитывать, что, несмотря на большую популярность идей о модернизации, она не сводится к созданию нового «наукограда» в Сколково. Попытки перехода к реальной модернизации неизбежно вызовут серьезные проблемы.

Прежде всего, от бизнеса потребуют (уже требуют) участия в «частно- государственном» партнерстве и долгосрочных инвестиций в проекты, которые едва ли принесут быструю прибыль. Принудить деловое сообщество к инвестициям в государственные проекты власть, конечно, может, но ее поддержка в предпринимательской среде, в том числе и приближенной к высшим чиновникам, существенно упадет.

Далее, уже первые шаги по модернизации производства - хотя бы за счет устаревающих в странах Запада технологий, его автоматизации и роботизации неизбежно приведут к резким сокращениям числа занятых, временному росту безработицы. Это увеличит протестный потенциал, заставит государство увеличивать расходы на социальные программы, в частности по переобучению лиц, профессии которых утрачивают востребованность, что приведет к сужению ресурсной базы модернизации.

В целом дело в том, что осуществить изменение качественных параметров уже устоявшейся функционирующей на базе определенных, хотя и признаваемых не идеальными принципов системы крайне сложно. А речь идет именно о коррекции фундаментальных принципов. Это было справедливо для распавшегося СССР, это верно для стран Запада и для современной России.

С этой точки зрения, для современной России становится важным учет опыта перестройки (или реструктуризации) сложившейся властной вертикали что чревато, как показал опыт СССР периода М.С. Горбачева, утратой управляемости государства.

При том что на уровне стратегического выбора существовавшие альтернативы перестройке не обещали ничего позитивного, на уровне тактики ее проведения явно - и это, как отмечалось выше, признает и М.С. Горбачев, иные, лучшие варианты выбора были, но они не нашли своевременной реализации. Принимались скороспелые решения, не подготовленные созданием соответствующей законодательной базой и институтов, обеспечивающих ее выполнение. При проявлении деструктивных тенденций в общественном развитии не предпринимались упреждающие действия с целью предотвратить усугубление ситуации. Лозунг «кадры решают все» не очень популярен, но в годы перемен оптимальной является ситуация, когда у власти находится команда единомышленников. М.С. Горбачеву ее создать не удалось.

Видимо, следует признать, что современная «вертикаль власти» Российской Федерации рискует повторить те же ошибки. «Тревожные звонки» о сложной ситуации на Северном Кавказе не становятся стимулом к принятию срочных, если надо - чрезвычайных мер. Примеров принятия скороспелых решений опыт начала XXI века дал более чем достаточно, взять ту же реформу сферы ЖКХ, ставшую предметом головной боли многих региональных властей. Насчет «команды единомышленников» управляющих государством также можно усомниться.

Существует еще один фактор опасений, требующих анализа. Стимулом действительных перемен, да и то не всегда, как показывает опыт истории, выступает наличие влиятельной антисистемной оппозиции, угроза стихийного, чреватого непредсказуемыми последствиями социального взрыва или смертельно опасная внешняя угроза. Именно в подобных условиях, пробуждающих инстинкт выживания правящей элиты, значительной части населения, в США сформировались «Новый курс» Ф.Д. Рузвельта, программа реформ Д. Кеннеди, курс «неоконсервативной революции» Р. Рейгана. Но поскольку таких условий пока нет, ни в России, ни в странах Запада, какие-либо перемены, кроме чисто косметических трансформаций, представляются маловероятными. Похоже, что эти условия вызревают. Общенациональные забастовки во Франции, бунты студентов в Великобритании, массовые протесты против действий правоохранительных структур в России - это симптомы углубляющегося кризиса обществ, которым угрожает неуправляемый социальный хаос.

Как считает отечественный ученый Н.А. Косолапов, перестройка М.С.Горбачева была, в известной мере, связана с искусственно вызванной дестабилизацией общества, без чего она вообще не смогла бы состояться. В то же время, Н.А. Косолапов справедливо констатирует, что «контролируемая дестабилизация» легко может перерасти в неконтролируемый хаос с непредсказуемыми последствиями, кроме того, если «игра» с ИПН будет разоблачена, инициаторы рискуют надолго, если не навсегда потерять всякий авторитет.^¶ К этому можно было бы добавить, что в ИПН инициированную частью правящей элиты вполне вероятно вмешательство других акторов политики, в том числе внешних, что способно придать ситуации характер полной непредсказуемости.

То же самое можно сказать и о теории «управляемого кризиса», модель которого описывает канадская исследовательница Н. Кляйн. Возможно, для пробуждения инстинкта самосохранения правящей элиты России, инициативы ее граждан и бизнеса такое развитие необходимо. Оно, конечно, может наступить и как хаос с непредсказуемыми последствиями (под влиянием внешних и внутренних дестабилизирующих факторов). Вопрос о том, возможен ли управляемый и сценарный вариант кризиса (а он в той или иной форме представляется неизбежным), способный вызвать к жизни импульсы к модернизации России, ее общества и правящей элиты, пока представляется дискуссионным.